Впервые после аварии она обратилась к нему по имени, и Мак‑Аран невольно смягчился.

– В общем‑то, вы, конечно, правы, – произнес он. – Если мы не хотим ходить тут в скафандрах, то об абсолютной защите и думать не приходится, так что впадать в паранойю не стоит. Будь мы Передовым Отрядом, мы бы знали, где стоит рисковать, а где нет; а так действительно остается только надеяться на везение. – Становилось жарко, и он стянул ветровку. – Что‑то непохоже, чтобы оправдывалось предчувствие Хедер насчет плохой погоды.

Они перевалили через гребень и направились вниз. Два‑три часа поискав тропинку, они наткнулись на кристально чистый родник, бьющий из трещины в скале, и наполнили фляги; Мак‑Аран предложил отправиться вниз по руслу ручейка – наверняка это должен был быть кратчайший путь.

Стало смеркаться; клонящееся к горизонту солнце то и дело скрывалось за тяжелыми тучами. Из глубокой долины, куда они спустились, следуя ручью, не было ни малейшей возможности послать сигнал ни на корабль, ни в базовый лагерь. Пока они устанавливали свою крошечную палатку, и Мак‑Аран разводил огонь, начало моросить; бранясь сквозь зубы, Мак‑Аран попытался передвинуть костер под край тента, чтобы хоть чуть‑чуть укрыться от дождя. Ему удалось нагреть воду, но не вскипятить – в конце‑концов неожиданный порыв мокрого снега задул огонь, и Мак‑Аран, сдавшись, высыпал концентраты в едва теплую водичку.

– Вот, – объявил он. – Вряд ли очень вкусно, но, по крайней мере, съедобно – и питательно, хотелось бы надеяться.

Попробовав варево, Камилла скорчила гримаску, но, к облегчению Мак‑Арана, ничего не сказала. Вокруг бушевал дождь с мокрым снегом, и Камилла с Мак‑Араном поскорее забрались в палатку, плотно задраив за собой вход. Внутри едва‑едва хватало пространства, чтобы один человек вытянулся в полный рост, а другой устроился сидя – одноместные спасательные палатки были действительно одноместными. Мак‑Аран собрался было отпустить какую‑то легкомысленную реплику насчет теплого уютного гнездышка, но, взглянув на осунувшееся лицо девушки, передумал.

– Надеюсь, вы не страдаете клаустрофобией, – заметил он вместо этого, стягивая пуховку и раскладывая спальный мешок.

– Я с семнадцати лет офицер Космофлота. Какая еще клаустрофобия? – Несмотря на темноту, Мак‑Аран был уверен, что Камилла улыбается. – Скорее, наоборот.

На этом разговор, в общем‑то, и закончился. В какой‑то момент девушка произнесла и темноту: «Интересно, как там Марко?» – но на это Мак‑Арану было нечего ответить; а думать о том, насколько удачней было бы, окажись с ними Забал с его гималайским опытом – значило только зря себя изводить.

– Как насчет того, – сонно поинтересовался Мак‑Аран, – чтобы подняться на рассвете и повторить попытку со спектрографом?

– Не стоит. Лучше я подожду до главного пика. Если, конечно, мы до него доберемся. – Конец фразы прозвучал еле слышно, дыхание девушки успокоилось, только иногда тишину нарушал усталый вздох. Мак‑Аран же еще какое‑то время лежал без сна и думал, что ждет их впереди. Снаружи дождь с мокрым снегом шумно сек ветви деревьев, а из кустарника доносился неумолчный шелест – то ли ветер бушевал, то ли какие‑то животные копошились. В конце концов Мак‑Арана сморил сон, но спал он чутко, вздрагивая при каждом незнакомом звуке. Раз‑другой Камилла негромко вскрикивала во сне, и Мак‑Аран подскакивал, буравя темноту беспокойным взглядом. Может, у нее началось кислородное голодание? То, что кислорода в воздухе больше, это, конечно, хорошо; но все равно они забрались уж очень высоко и с каждым следующим кряжем забираются выше и выше.