Я видела: Штайнер испугался. Наверняка ему не приходилось попадать в такую переделку.

Мы трое стояли и молчали, переживая только что происшедшее. Все тяжело дышали и сопели. Вдруг я заметила, что глаза Штайнера медленно вылезают из орбит. Я проследила за его взглядом, и от удивления открыла рот. Дело в том, что... Даже не знаю, как это описать.

Во время столкновения бюстгальтер Ирмы расстегнулся, но не упал, а держался за счет — скажем так — объема груди. Кстати, об этой самой груди — она выполнила роль амортизатора, когда Ирма врезалась в Штайнера. Недаром же бюст у нас называют буфером! Эта часть тела Ирмы была не только прекрасной, но и выдающейся и в прямом, и в переносном смысле этого слова. Но вот эти качества сыграли коварную роль. Короче, грудь Ирмы продолжала колебаться, хотя сама Ирма стояла на месте.

Это надо было видеть!

Вначале две мощных молочных железы вздымались вверх, и Ирма инстинктивно откидывалась назад. Потом они торжественно опускались, и Ирма наклонялась вперед. Подобное движение могло продолжаться очень долго и... Тут моя память услужливо подсказала пример, который приводила на уроках то ли физики, то ли гимнастики мисс Тернболл. Она объясняла, почему солдатам нельзя маршировать по мосту. Я не помню всех деталей, но, кажется, из-за какого-то резонанса (с чем его едят?) мост мог раскачаться и развалиться на части.

Неужели это же произойдет с Ирмой? Мне стало жаль бедняжку: судя по всему, она и сама не знала, как справиться с собственной грудью.

Мистер Штайнер оказался сообразительнее меня — увы, я вынуждена это признать, хотя мне и не хочется. Громила со шрамом спас Ирму от судьбы моста: он быстренько засучил рукава, вытянул обе руки и ухватил Ирму за оба конуса. Ему удалось удержать их на месте, хотя это было и не так уж просто.

Бюст еще подрагивал какое-то время и затих.

— Спасибо, — прошелестела Ирма Бузен (все-таки недаром она получила такое имя!).

— Не за что, — ответил Штайнер.

Его голос был обычным мужским голосом, лишенным тех жутких обертонов, которые я хорошо помнила. Мне даже в голову не могло прийти, что этот монстр может говорить по-человечески.

— Спасибо, — повторила Ирма более холодно.

— Всегда готов, — почти пропел Штайнер.

— Да отпустите же меня! — закричала Ирма. — Цирк, который устроила Мэвис, закончился. А ну, убирайте свои лапы!

— Извините, я просто хотел, чтобы наверняка...

Голос Штайнера снова стал убийственно скрипучим и противным. Руки он, естественно, убрал и сразу же потребовал объяснений.

— Что это было?

— Я бы тоже хотела это знать, — сказала Ирма и повернулась ко мне. — Мэвис! Ты случайно не помешалась?

Я затрясла головой, всячески показывая, что нахожусь в своем уме. В глазах Ирмы я уловила какие-то злобные огоньки, но красотка быстро опустила взгляд.

— Мэвис ввалилась в мою комнату с криком: «Тебя еще не убили?» Потом, наверное, решила сама прикончить меня и прыгнула... Тут вошли вы... Дальше — понятно.

— Прости, Ирма, я не хотела тебя толкать. — Признаюсь, поведение подруги меня слегка озадачило. — Просто неожиданно для себя я открыла, что сижу на стуле смерти...

— Стул смерти? — Ирма подняла голову и часто-часто заморгала.

— Вот он! — я указала пальцем. — На нем сидела убитая Саломея.

— Мэвис! Что ты сочиняешь?!

Если бы у Ирмы был под рукой кувшин с холодной водой, она, несомненно, опрокинула бы мне его на голову.