— Что? Приехали на хазу? — спохватился Тятька-.

Борис выключил свет в машине. Но тут, как назло

появилась погоня. Две машины мигом осветили территорию милицейского двора. И Тятька все понял.

— Подставить решили, заманить в клетку? — Нырнул в карман, но вытащить руку не успел. Борис оглушил его и, захлопнув дверцу, взял ворота на таран. Из дежурной части выскочил сторож, а в это время кенты открыли по машине прицельный огонь. Расстояние между ними было незначительное. Борис увидел, как двое из преследователей выскочили из салона машины и под прикрытием бегут к машине Бориса. Тот успел защелкнуть замок на дверце Тятьки и неожиданно для всех дал задний ход, сбив догонявших и протаранив задом машину. Едва переключил скорость передней передачи, пришел в себя Тятька. Пока он вспоминал, где находится, Борис снова рванул на ворота.

— Ты что? Охерел? — услышал голос сторожа, тот спешно открывал ворота, а Тятька уже прихватил за горло парня. Дышать стало нечем. Тоня, едва уловив в темноте ситуацию, ударила ребром ладони по горлу. Тятька свалился на сиденье. И. в это время по ним снова открыли стрельбу кенты. Но машина уже въезжала во двор. Вслед ей прогремело несколько автоматных очередей.

Борис почувствовал боль в плече, услышал короткий крик девушки за спиной. Подъехав к дежурной части, засигналил громко. Перед глазами поплыли круги. Парень понимал, что, если не выскочат оперативники, Тятька придет в себя и задание будет сорвано. Борис пытался затормозить, но тело перестало слушаться. Он в последний миг увидел открывшуюся дверь и оперов, бегущих к машине. Вот кто-то сел рядом, матерясь. А через секунду стало тихо и темно.

— Везучий этот курсант, в рубашке родился. Три ранения, что ж так не бережете своих ребят? — укорил Захарова пожилой хирург.

Константин Николаевич молчал пристыженно. Никто в милиции не предполагал, что вся тяжесть операции ляжет на Бориса. Ведь водителем машины должен был стать другой, опытный оперативник, хорошо вооруженный, часто участвующий в поимке преступников. Тоня знала о том, но почему-то выбрала Бориса, он и не предполагал, что станет основным.

— Ну как она? Отошла от случившегося? — спросил ребят, вернувшись из больницы.

— Ты это о ком? — удивились курсанты.

— О Тоне!

— Ее похоронили четыре дня назад. Пуля навылет прошла. Она твою смерть на себя взяла.

— О черт! — вырвалось невольно.

— Чего ты? Не бесись! Тонька сама виновата. Водилой был назначен другой. А вы четверо обязаны были Тятькиных кентов на себя взять и тормознуть их. Но девка все могла испортить. Если б ты погиб, ее не простили бив органах не оставили.

— Тятька всех оперов знал и не поехал бы ни с одним, не согласился Борис.

— Они под маскарадом были.

— Это не для Тятьки, таким сам пользовался! К тому ж я рядом оказался, а опера даже не увидел.

— Он, отморозок, покурить отошел. За это получил уже! Захаров в ярости.

— С чего?

— Тятька чуть не смылся из больницы. Его свои просадили. Плечо и кисть руки. Хирург только вытащил пули, этот дебил в бега, хорошо хоть в охране трезвые мужики стояли и Тятьку в рыло знали. Долбанули по тыкве гада и в камеру отправили. Чего с ним возиться, с козлом?

— А где он теперь?

— В тюряге, в следственном изоляторе. Слышали, вломили ему и за тебя, и за Тоньку наши ребята.