Луиза и Хейди наверняка тренируются где-то в прекрасном месте, а она вынуждена болтаться в средненьком лагере. Она выбежала в фойе и застыла.

   Джек Тэйлор стоял в адидасовских тренировочных брюках и олимпийской куртке с американской символикой.

   — Что ты, черт побери, здесь делаешь? — сердито спросила Элизабет.

   Джек медленно улыбнулся.

   — Собираюсь бегать, Шерлок.

   — А кто тебе сказал? Ронни? — Она оборвала себя. — Мне в общем-то все равно. Я бегаю сама по себе.

   — Ну и хорошо. — Он приподнялся на носках, и это движение напомнило ей о лыжах. — Я знаю, что я тебе небезразличен, дорогая, но…

   — Небезразличен? Да не смеши.

   — Точно. Ты избегаешь меня с момента моего появления здесь. Я думаю, с твоей стороны не слишком хорошо так относиться к парню, спасшему тебе жизнь.

   Элизабет вспыхнула.

   — Ты сам тогда меня спровоцировал.

   — Я? Спровоцировал тебя? — Джек пожал плечами и его красивый жесткий рот изогнулся в насмешливой улыбке. — Тем, что взял тебя на такую тяжелую пробежку? Я просто думал, что ты справишься, девочка, но, может быть, я ошибался. В общем-то я догадывался, что ты всегда боялась настоящего состязания.

   Элизабет окатила его холодным взглядом.

   — Ты могучий, Тэйлор. Ты скроен не для скорости, и все мускулы у тебя не приспособлены для бега.

   — Так испробуй меня, — сказал Джек.

   — О'кей. — Она уже мысленно переигрывала маршрут. — Мы начнем у Стацци, потом поднимемся на Хай-стрит. — Это означало две мили солидной работы на подъем.

   — Годится, принцесса. — Джек даже не моргнул.

   Она отвернулась от него, повернула направо и устремилась к оранжевой лужице неоновых огней под уличным фонарем. Ноги оторвались от асфальта и понесли.

   За спиной Элизабет услышала удивленное хмыканье и тяжелый топот. Это он бросился догонять ее. Ему понадобилось четыре или пять секунд. Когда Джек догнал ее, Элизабет легко увеличила скорость.

   — Ну что ж, Тэйлор, — холодно бросила она, — давай посмотрим, на что ты способен.

   Через тридцать минут она покрылась потом; подъем наверх по прямой, потом по кривой. Элизабет работала на пределе своих возможностей, но она чувствовала, что и Джек страдает по-настоящему. Он действительно был слишком тяжел для спринта.

   — Это называется «мышечная память», — тяжело дыша, сказал Джек, когда они наконец достигли Пэнтилз. В этот час город с домиками из красного кирпича и красивыми улицами в георгианском стиле казался совершенно пустынным и каким-то призрачным. Джек наблюдал, как Элизабет пролетает мимо бесчисленных сувенирных магазинчиков, антикварных лавочек, гордо закинув голову на длинной шее, как плавно двигаются тугие бедра.

   — Это ты о чем?

   — О твоей форме — как быстро она вернулась к тебе.

   Даже если теряешь форму, то начинаешь не с нуля. Через пару дней будешь готова работать на снегу.

   — Спасибо, тренер, — резко ответила Элизабет.