Элизабет едва могла поверить, что они ровесницы. Неужели все женщины, которые делают карьеру, такие? Или только американки? Нина Рот ко всему относилась чрезмерно серьезно, как, впрочем, все выходцы из низших слоев общества. У нее такой вид, как будто она заявляет: я не позволю со мной шутить. Отец намеренно окружал себя такими людьми. Элизабет повидала их сотни за все эти годы — они были среди гостей в замке, среди партнеров по теннису, в толпе на приемах, которые устраивала Моника. Они были штурмовиками без лиц, ребенком она называла их про себя «пираньи». Но была одна особенность — этими лакеями всегда были мужчины.

   Натягивая ботинки, потом шлем, Элизабет думала о Нине. Она спит с Тони. Но в этой связи есть что-то еще.

   «Надо присмотреться, — подумала Элизабет. — Она же ненавидит меня, но она хороша. Она действительно хороша». Да, Элизабет напряглась, когда Нина спросила про Джека. Что скрывалось за вопросом? Нине Рот совершенно не интересна ее любовная жизнь… Или ее отсутствие… Стоит об этом подумать, но позже.

   Элизабет появилась в Дростобеле несколько напряженная. Небо было серо-голубое, тяжелое, облака заслонили солнце и кидали тени на склоны гор, создавая ощущение, чтосолнечные лучи падают сквозь тучи вертикально, столбом. Это напоминало средневековые картины, изображавшие Бога, посылающего свою милость на землю. Воздух был густ и холоден. Кажется, Ганс пока доволен ею. После беглого разговора с ним Элизабет почувствовала именно это. Хотя для всех остальных его бесконечные проповеди про углы, позу, его «еще раз попробуем…» казались невыносимыми. Ганс мог поддержать только раз, когда выиграна медаль. Или проиграна.

   Ее тренировки в Кенте дали результат. Изматывающая работа на снарядах добавила телу силы и гибкости.

   Она уже отыграла у самой себя одну секунду, если сравнивать с результатом на Кубке мира, но рассчитывать только на это нельзя. Ходили слухи, что швейцарская командатоже тренируется изо всех сил.

   Хейди и Луиза катались на лыжне в Вербьере. Австрийцы тренировались в Гриндельвальде, французы — во Флимсе. В общем, участники по взаимному согласию распределили между собой все лыжни. Они с Гансом не будут сидеть на одном месте. Хейди и Луизе, конечно, очень повезло. Каждая встреча для них проходила дома.

   Но кое-что волновало Элизабет гораздо сильнее. Несчастный случай, задержавший ее. Она живо представляла себе Грейс Кортес, лежащую с дергающейся ногой, выгибающую в агонии спину. Кошмар для любого лыжника. Бедная Грейс. Она ведь в прошлом году чуть не получила все десять баллов. Теперь мечта участвовать в этих Играх уплыла вместе с лыжами: может, она больше никогда не встанет на них. Во рту у Элизабет пересохло от внезапно пришедшей в голову мысли. Одно падение может означать полное забвение.

   «Сосредоточься, сосредоточься», — уговаривала она себя. Ганс взял ее с собой вниз, в Дростобель, на менее страшный склон, чем Вэнг, но такой же крутой. Разница лишь в том, что он огорожен. Элизабет вздохнула. Слалом и супергигант — это ее самые слабые места, им придется поработать.

   Она соскользнула с подъемника на снег и принялась закреплять завязки на шлеме. Оглядываясь. Где же он?

   Она уже должна была увидеть Ганса в толпе…

   Кто-то легонько постучал по шлему с изображением государственного флага Соединенного Королевства. Элизабет зло отозвалась:

   — Эй, прекратите! Ах, Джек! Привет! Я искала Ганса.

   — Он не приедет.

   — Но мы договорились встретиться» он никогда не пропускает тренировки.

   — Я уверен, у него есть уважительная причина, — ответил Джек.