— Я займу в банке.

   — Ну разумеется. Ты думаешь, банки — благотворительные организации? Под залог чего ты их займешь?

   Под своего пони?

   Выражение отцовского лица испугало Элизабет, но она упрямо качала головой.

   — Ты очень хорошо знаешь. Бабушка сказала тебе в день своей смерти. Она оставила мне пятнадцать процентов акций компании.

   Наступила тишина, ее нарушало лишь потрескивание сосновых поленьев в камине.

   — Твоя бабушка оставила все свое имущество мне, — заявил Тони Сэвидж.

   — Нет. — Элизабет побледнела. — Бабушка не обманывала бы меня.

   Отец взял маленький медный ключик с зеленого сукна, полез под стол и отпер боковой ящичек. Элизабет почувствовала, что ее сердце готово выпрыгнуть из груди, когда на свет был извлечен тонкий лист пергамента, пожелтевший от времени.

   — Элизабет, это завещание моей матери. Если не веришь на слово, прочти сама.

   — Она сделала новое завещание, — сказала Элизабет.

   — Она не сделала нового завещания. Она не оставила тебе ни единой акции. — Граф смотрел на лист пергамента. — Насколько я помню, тебе завещано маленькое украшение, ты сможешь его получить, когда тебе исполнится двадцать один год. Банк об этом позаботится Элизабет стояла, дрожа всем телом. Именно завещание бабушки было ее защитой. Она очень рассчитывала на него.

   — Позвони ее адвокатам, если хочешь, — холодно предложил отец, указывая на телефон рядом с ней, на карточном столике. — Тебе подтвердят мои слова.

   С трудом сохраняя спокойствие, Элизабет покачала головой. Отец не предложил бы звонить, если бы блефовал. А ведь бабушка обещала ей всего несколько дней назад.

   — Может быть, она не успела внести изменения, — Элизабет с трудом ворочала языком, — но ты знаешь, что она собиралась, отец. Именно про это она сказала тебе, когда ты поднялся к ней. Она хотела передать мне свою долю в «Драконе». Ты должен уважать ее последнее желание.

   — Мать ничего такого не говорила. — Голос графа звучал совершенно бесстрастно. — И должен признаться, мне очень жаль, что ты избрала именно это для своей очередной лжи.

   — Я не лгу! — выдохнула Элизабет. — Ты знаешь, как сильно я любила бабушку.

   — Да разве? Похоже, ты пыталась использовать старую больную женщину в собственных интересах. Ты всегда была слишком самовлюбленной. — Отец подался вперед, его угрюмое лицо стало еще угрюмее. — Кстати, для твоего сведения, мы с мамой обсуждали фонд твоего брата. Как бы тебе ни хотелось, но мир не крутится вокруг одной тебя. — Он презрительно хмыкнул. — Ты дурачишь одну себя, Элизабет.

   Ее охватила паника, когда она взглянула в холодное и решительное лицо отца. Неужели он правда думает, что она лжет про бабушку? Неужели бабушка действительно собиралась сказать отцу позже и не успела?

   Граф держал завещание, написанное твердой рукой на пергаменте. С ужасным ощущением потери девушка поняла: она проиграла. У нее нет акций «Дракона». У нее нет никакого шанса получить работу в компании.

   Никакого права сидеть среди членов правления. Она просто воинственный подросток, и родители решили полностью поломать ей жизнь.

   На миг у Элизабет возникло желание убежать — но куда? В Кардифф? В Лондон? С какими деньгами и что она будет там делать? Она всего-навсего школьница, всю жизнь прожившая в роскоши.