— Я понимаю. Я действительно все понимаю, — сказала Нина, на этот раз тише.

   — Ну и хорошо. — Тони стал загибать пальцы, отмечая пункты с улыбкой, бесившей Нину. — Ты уволена.

   Ты изгнана из страны. Тебе нечего предъявить за время, которое ты работала у нас. Пойдет слух о том, что ты не умеешь ладить с людьми. У тебя не будет даже скучного ученого типа, к которому ты могла бы побежать. Он тебя, моя прелесть, не так воспринял, а использованные вещи он не хочет.

   Он поднял фужер с шампанским и протянул Нине.

   — Иди, мы забудем обо всех неприятностях, и ты можешь устремиться вперед, навстречу очень приятной жизни и блестящему будущему.

   Нина поколебалась секунду и взяла фужер.

   — Ты ошибся насчет Дублина. Я не продавала себя.

   Я использовала тебя ради того, что ты можешь для меня сделать.

   — Ну вот видишь, Нина, мы так похожи. Мы две стороны одной медали.

   Нина улыбнулась ему в ответ. И придвинулась ближе.

   — Опять ошибаетесь, милорд, — сказала она.

   Потом выплеснула шампанское ему в лицо и вышла из номера.

   Глава 34

   Звонок зазвонил как обычно — в шесть. Нина уже направлялась в ванную, когда поняла, что в этом нет необходимости. Ей сегодня не надо идти на работу.

   Тем не менее она встала, приняла душ, надела костюм бежевого цвета, колготки от Вулворда и туфли без каблуков. В пятницу утром она не могла себя чувствовать уютно в джинсах.

   Голова болела, но глаза были сухие. Она отплакалась в прошлую ночь. Тони больше нет, ее работа растаяла, как сигаретный дым. Генри тоже нет, и это хуже всего.

   Она подумала: почему вдруг для нее так много значит этот человек? Глупо: несколько раз вместе поели, один раз в кино сходили и один раз любовью занялись. Сердце дало течь, а ей хотелось накрепко задраить люк. Не потому ли Нина поклялась себе не допускать больше ничего такого? Но Нэймет сумел пробраться в сердце, и теперь оно болело. Оно ныло так, как, думала Нина, никогда больше не будет ныть. Она не допустит.

   Нина немножко подкрасилась. Не потому, что хотелось, а потому, что надо. Тони с удовольствием бы представил ее себе заплаканную, с покрасневшим носом, с мешками под глазами. Она ощущала опустошенность от горя и утраты, но не собиралась кричать об этом на каждом углу.

   За окном солнце поднималось в нежно-голубое весеннее небо. Нина сделала себе кофе и выслушала по радио программу на день. Никогда по утрам ей не приходилось быть дома так долго. Нина посмотрела в кухонное окно и увидела пробивающиеся под забором крошечные цветочки. Крокусы, подснежники и пара желтых нарциссов. Она с удивлениемуставилась на цветы. Откуда они взялись? У нее никогда не было времени на садик.

   Ровно в девять утра Нина позвонила в «Дракон».

   — Могу ли я поговорить с Анитой Керр из офиса Нины Рот?

   — Минуту. — Пауза, и потом:

   — У нас не значится такого офиса, мадам. Анита Керр переведена в другой отдел.

   Боже мой, этот ублюдок работает быстро.

   — Какой?

   — Отдел ярлыков.

   Нина почувствовала холодок под мышками. Ярлыки — это хуже, чем оказаться на улице. Аните придется проводить дни за двойной проверкой номеров — утомительнейшей работой.