— Мы, девушки, всегда ненавидели друг друга.

   Несчастный писака опустил блокнот.

   — Не понимаю.

   — А что тут не понимать? Я же говорю по-английски, — вежливо сказала Нина.

   — Вы что же, и до сих пор в таких отношениях? — спросил дурачок. — На его лице было ясно написано, что он считает обеих сумасшедшими истеричками и ему совершенно непонятно, как им удается делать такие деньги.

   — Нет. — Элизабет улыбнулась своей партнерше. — Мы, конечно, старались продолжать в том же духе, но, откровенно говоря, оказались слишком заняты.

   — Сейчас мы понимаем друг друга лучше, — добавила Нина.

   — А третий партнер, доктор Нэймет?

   — Мне нравится Генри, — осторожно сказала Элизабет. — И отношения по работе у нас замечательные.

   Ему придется удовлетвориться ответами, все равно у него нет ничего другого, подумала Нина. Элизабет очень гладко все излагала, чтобы ничего не просочилось. Они на самом деле работали прекрасно, но Генри с Ниной все время воевали. Набрасывались друг на друга. Кричали. Сотрудники слышали поток брани, которой поливали друг друга эти двое американцев. Нина понимала, что в стычках виновата она, но ничего не могла с собой сделать.

   Было слишком мучительно находиться рядом с ним.

   Видеть, как он скрючивается за компьютером, следит глазами за бегущими цифрами, как лицо его озаряется светом монитора. Иногда они работали вместе допоздна. Нина старалась держаться от него подальше. Иначе возникало страстное желание взъерошить ему волосы. Иногда она не могла выносить его взгляда, настороженного, как будто он пытался понять, почему не раскусил ее с самого начала.

   Каждый день Нина ждала: вот он войдет и объявит, что у него есть подружка. Каждый день она ужасно боялась этого. Быть так близко к нему оказалось мучительно. Нестерпимо.

   Но Нина не могла без Генри. Его репутация росла с каждой неделей, он был мотором задуманной ею мести Тони Сэвиджу, а для нее и для Элизабет это была задача номер один.

   Элизабет пересказала Нине пословицу, которую ей открыл Тони: «Высокие маки срезают». Каждая работа, которую удавалось получить, каждый новый счет, который им оплачивали, были пощечиной этому ублюдку. Тони отказывался комментировать успехи своей дочери. Когда Нина представляла себе осаждающих его журналистов, она получала чрезвычайное удовольствие. И даже более того, их вопросы его оскорбляли. Причиняли ему боль.

   Нина иногда из злорадства предлагала что-то «Дракону». Когда там отказывались, она обращалась к его конкурентам. У «Дракона» есть собственные программы. Но они намного отстали от «Высоких маков». На рынке они откусывали от доли пирога Тони. В первый день, когда акции «Дракона» резко упали, Нина открыла бутылку шампанского. Тогда «Высокие маки» были еще в малом бизнесе, но им уже было недолго там оставаться.

   — Да, успех — дело тяжелое, — сказал Генри. — Как и ты сама.

   — Я? Да я просто зефир. Послушай, это действительно необходимо?

   — Да, очень, — сказал Генри и с рассеянным видом запустил пальцы в волосы.

   — Тогда, может, я поработаю с тобой?

   — Сегодня вечером?

   — Да, но если не хочешь, не будем, — покраснев, сказала Нина.

   — Да нет, очень хорошо. К тебе пойдем или ко мне?

   Похоже, что мы договариваемся о свидании.