– Секс бог. Модельная внешность. Чертовски обаятельный, – продолжает он за меня.

– И думаю, меня просто бесил тот факт, что я ничего в тебе не ненавидела.

– Ну, я тоже никогда не ненавидел тебя, Ви. Хотя, признаюсь, ты сводила меня с ума.

– Я? – смеюсь я. – Почему?

– Потому что не поддавалась на это дерьмо. Тебе не нравился тот образ, который нравился всем остальным, и это напугало меня. Мысль о том, что кто то может не купиться на ложь, пугала меня. К тому же, у тебя был быстрый ответ на все мои выходки, что было в новинку. Ты сводила меня с ума, потому что я вовсе не ненавидел тебя. Ты мне слишком нравилась.

– Ты мне тоже очень нравишься.

Мы проводим некоторое время, плавая в теплой воде, а когда возвращаемся на пляж, обнаруживаем, что телефон Зандерса забит сообщениями и пропущенными звонками от его агента. Он снова усаживается на песок, только в мокрых трусах, и начинает удалять все, что прислал его агент, не прочитав ни одного сообщения и не прослушав ни одного голосового сообщения.

Его брови нахмурены от разочарования, когда Зи смотрит на свой телефон, а я не знаю, как помочь. Не знаю, как уменьшить его беспокойство, когда ненавижу медийную персону Зандерса так же сильно, как и он. Если бы это зависело от меня, он бы прекратил все это. Позволил бы людям увидеть его настоящего и дать им возможность полюбить его, но я не знаю, как все это работает. Я сторонний наблюдатель, а Зандерс, похоже, считает, что единственный способ остаться в Чикаго – это быть плохим парнем, поэтому я стараюсь поддерживать его, несмотря на то, как больно слышать ложь о моем любимом человеке.

Я сажусь рядом с ним, устраиваясь на его коленях, заставляя его посмотреть на меня, а не на свой телефон. Морщинки на его лбу начинают разглаживаться, разочарование в глазах тает, прежде чем парень наклоняется вперед, уткнувшись лицом мне в шею.

– Я так устал от этого, – бормочет он, прижимаясь к моей коже.

– Готов остановиться?

Зандерс кивает.

– Ты должен верить, что «Чикаго» и болельщики любят тебя за твое мастерство, независимо от дополнительной рекламы, которую ты приносишь команде.

– А что, если нет?

Я обхватываю ладонями его лицо, заставляя посмотрел на меня.

– И что будет, если нет?

– Тогда я буду играть в другом городе.

– И что ты при этом чувствуешь?

– Страх. Я не хочу быть один.

– Ты бы остался один?

– Да. Мэддисоны все в Чикаго. Он никуда не уедет, возможно, никогда. Мэддисон, вероятно, закончит тем, что уйдет на пенсию из «Чикаго Рэпторс». Я буду один.

Это удар в самое нутро. Я имела в виду себя, когда спросила, будет ли он один. Потому что, по правде говоря, думаю, что последовала бы за ним куда угодно, если бы Зандерс попросил об этом. Но, очевидно, он думает иначе.

Его телефон снова звонит, на экране высвечивается имя Рича.

– Ответь.

– Я не могу сейчас с ним разговаривать.

– Он будет доставать тебя всю ночь, если не ответишь, и, по крайней мере, сейчас я здесь.

Парень мгновение всматривается в мое лицо, прежде чем ответить на телефонный звонок.

– Эван Зандерс, что, блядь, происходит? – кричит Рич через громкую связь.

Мне и так не нравилась идея его агента, но то, в каком тоне он разговаривает с моим парнем, подтверждает мои подозрения, что Рич абсолютный кусок дерьма.

– Привет, Рич.

– Ты можешь мне объяснить, почему наша пиар команда сейчас рыщет по интернету, удаляя многочисленную информацию о том, что у тебя есть девушка?

Дерьмо. Очевидно, не только наша группа слышала Зандерса в баре.

Разочарование снова появилось на лице Зандерса, поэтому, не думая, я обхватываю его щеки ладонями и подношу его рот к своему.