Инди не знает, что я переезжаю в Сиэтл, чтобы устроиться на новую работу, и что этот рейс – мой последний, но я пытаюсь насладиться последними часами, проведенными с ней в качестве коллеги, поэтому пока оставляю это при себе.

– Пойду ка я займусь подсчетом людей или чем нибудь продуктивным, чтобы не зачахнуть от тоски здесь, – Инди выходит из кухонного отсека в переполненные проходы. – Если мое колено случайно найдет яйца Зандерса, когда буду проходить мимо, это нормально?

Никогда не думала, что мне придется сказать ей это, но:

– Держись подальше от его яиц, пожалуйста.

– Хорошо. Но яйца всех остальных доступны, – Она пожимает плечом. – И да, я имела в виду именно то, как это прозвучало.

Рио поворачивает голову, глаза расширены в заинтересованности.

– Я всегда за…

– Нет, – Инди быстро пробегает мимо него.

Занимая себя всем, что могу найти на кухне, я прячусь, отсчитывая минуты до того, как смогу покинуть этот самолет. Когда колеса оторвутся от земли, будет двести тридцать семь, если быть точной.

– Стиви. – Высокая фигура Мэддисона преодолевает небольшой проход к кухонному отсеку. Он быстро оглядывается, чтобы убедиться, что никто больше не подслушивает, прежде чем переключить свое внимание на меня. – Не сдавайся.

Я обреченно вздыхаю.

– Мэддисон…

– Пожалуйста. Я знаю, что не должен вмешиваться, но Зи очень расстроен из за этого. Я никогда не видел его в худшем состоянии.

– Он порвал со мной! – выпаливаю я, прежде чем вновь обрести самообладание и убавить громкость. – Он сделал это, и мне нужно двигаться дальше.

Извиняющийся взгляд Мэддисона задержался на мне.

– Ты знаешь, какой он, и я это знаю, но иногда он забывает. Сейчас Зандерс борется со своими демонами, но, пожалуйста. Не отказывайся от него. Не сейчас.

Как мне сказать его лучшему другу, что я никогда не отказывалась от Зандерса и никогда не откажусь? Но я отказалась от нас. Когда устроилась на новую работу и заказала билет, чтобы на следующей неделе вернуться в Сиэтл и найти квартиру, я отказалась от нас.

Но я не могу сказать все это прямо сейчас, поэтому слегка киваю головой, отводя взгляд от глаз Мэддисона.

С этими словами он возвращается на свое место, а я провожу следующие четыре часа, прячась на кухне и пытаясь как можно больше насладиться своим последним полетом, хотя мужчина, в которого я влюблена и который разбил мне сердце, сидит менее чем в тридцати футах от меня.

И когда смотрю, как он выходит из самолета, когда мы приземляемся в Чикаго, я задаюсь вопросом, сколько еще раз я увижу его лично, если вообще увижу.

– Сколько ты еще здесь пробудешь?

– Месяц. Может быть, два. На следующей неделе я возвращаюсь, чтобы найти квартиру, так что все зависит от этого.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – напоминает Шерил. – Если бы я могла заплатить тебе за работу здесь и убедить остаться, я бы так и сделала.

Сидя на полу с одной из наших недавно сданных собак, я благодарно улыбаюсь Шерил.

– Я буду скучать по этому месту.

Это преуменьшение года. Этот приют украл огромную часть моего сердца за последние девять месяцев после моего переезда в Чикаго. Это место, где я чувствую себя нужной, где очень счастлива, где чувствую, что делаю что то достойное моего времени. Я никогда не думала о деньгах, но мне нужен доход, чтобы жить, и мне нужно начать все сначала, чтобы исцелить свое разбитое сердце.

Если бы я могла забрать приют и всех собак с собой в Сиэтл, я бы сделала это в одно мгновение.

Я бы хотела взять все, что составляет мою жизнь в Чикаго, за вычетом сердечной боли, и привезти это с собой, но в данный момент выбор в пользу того, чтобы заставить себя чувствовать лучше, важнее, чем потерять все мои любимые уголки этого города.