По толпе проходит легкий смех, заставив все оставшееся давление в мой грудь ослабнуть. Они могут вертеть этим, как хотят. Я больше не боюсь того, что скажут люди.

Мой взгляд скользит поверх толпы репортеров на другую сторону улицы, где я нахожу Зандерса, стоящего на ступеньках в шоке наблюдающего за мной. Он одет в свой фирменный костюм, ключи от машины болтаются в его руке, но парень застыл на месте.

Наконец, на его губах появляется гордая ухмылка, и он не сводит с меня взгляда.

– Вы с Эваном Зандерсом все еще встречаетесь? – спрашивает один из репортеров, возвращая мое внимание к группе.

Я колеблюсь, не готовая признать это вслух.

– Как уже и сказала, я не отвечаю ни на какие вопросы, – я ныряю в вестибюль, даже не взглянув больше на мужчину на другой стороне улицы.

– Кто ты, черт возьми, такая? – Райан гордо смеется, перекидывая руку через мое плечо, когда мы направляемся к лифту.

Делаю глубокий вдох, и бремя ненависти к себе, которое носила годами, начинает таять, и я не могу чувствовать себя более свободной, чем в этот момент.

– Я – это просто я.

ГЛАВА 46

ЗАНДЕРС

Это было чертовски круто.

Стиви проскальзывает в свое здание, оставив толпу папарацци и репортеров безмолвными на пороге, и я чертовски горжусь этой девушкой.

Она постояла за себя, открылась всему миру, и не потому, что я этого хотел, или кто то другой оказал на нее давление. А потому, что она владеет собой и больше не пытается скрываться.

Каждая клеточка моего существа хочет бросится за ней и умолять поговорить со мной. Попросить ее позволить мне объяснить, что у меня на уме, и рассказать, как я был несчастен без нее. Но Стиви попросила время и пообещала, что мы поговорим на следующем рейсе, а пока я собираюсь разобраться с тем, что мешает мне быть тем мужчиной, которого она заслуживает.

Ее уверенность заряжает меня, когда я сажусь в свой «Мерседес» и подключаю телефон к акустической системе в машине. Как только выезжаю с парковки, я набираю номер Рича, заполняя пространство губками в ожидании ответа.

– ЭЗ, я все еще работаю над твоим контрактом и разбираюсь с этой херней с Мэддисоном. Мне пока нечего тебе сказать.

– Ты уволен.

На мгновение в машине воцаряется тишина.

– Прости, я не расслышал. Ты в машине?

– Ты уволен, Рич.

Он издает снисходительный смешок.

– Нет, не уволен.

Включаю поворотник, прежде чем выехать из своего гаража и подъехать к зданию Мэддисона, не говоря ни слова.

Мое молчание привлекает внимание Рича.

– Зандерс, ты совершаешь огромную ошибку! Осталось меньше двух недель до того, как тебе понадобится новая команда, а ты увольняешь своего агента? Никто тебя не подпишет. Тебе повезет, если будешь играть за границей.

Я очень боюсь покидать Чикаго, и у меня нет никакого желания делать это, но я не позволю Ричу услышать беспокойство в моем голосе.

– Значит буду играть за границей, – говорю я как можно более непринужденно.

– Клубы не могут вести переговоры с тобой, пока ты в сезоне. Они могут говорить только с твоим агентом. Ты ведь знаешь об этом?

– Да.

– Что означает, что они не могут говорить с тобой без меня, – повторяет Рич.

– Да.

– Итак, ты добровольно совершаешь самую большую ошибку в своей карьере. Знаешь, сколько денег я заработал для тебя за эти годы? – Обычно повелительный тон Рича становится яростным. – Я сделал тебя!

– Нет, Рич, – я небрежно откидываюсь на подголовник, пока жду Мэддисона, с опаской поглядывая на папарацци возле его здания, которые, к счастью, не видят через мои тонированные окна.