– Нет, Рич, – я небрежно откидываюсь на подголовник, пока жду Мэддисона, с опаской поглядывая на папарацци возле его здания, которые, к счастью, не видят через мои тонированные окна. – Ты создал медийную персону и приклеил к ней мое имя, но я больше не тот человек, и не уверен, что когда либо им был. Если «Чикаго» не хочет подписывать со мной контракт за мой талант, то я найду то место, где это сделают, но ты больше не заработаешь на мне ни цента. И удачи в наводках для папарацци, чтобы получить долю, теперь, когда у тебя нет никаких завязок.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

– Это ведь ты слил имя Стиви, не так ли?

Ему не нужно подтверждать. Как только я вышел из своего здания и увидел толпу перед ее домом, я все понял.

– Пожалуйста, только не говори мне, что отказываешься от своей карьеры, от многомиллионного контракта из за какой то киски. Ради стюардессы. Я понимаю, что это какой то твой фетиш, правда понимаю, но не будь таким тупым, Зандерс.

– Не смей, блядь, говорить о ней, – я сажусь прямее, выглядывая в окна своей машины, надеясь, что меня никто не слышит. – Мне следовало уволить тебя много лет назад.

– Ты пожалеешь об этом.

– Нет, Рич. Не пожалею. Я попрошу своего адвоката подготовить документы.

– Занд…

Я вешаю трубку, точно так же, как он поступал со мной раз до этого. Затем отправляю сообщение Линдси, моему адвокату, чтобы она знала, что произошло.

Я бы солгал, если бы сказал, что спокойно отношусь к своему решению. Это не так. Беспокойство ползает по моему телу, напоминая мне, что без агента я в полной заднице, пока пытаюсь убедить себя, что это правильный шаг. С точки зрения хоккея, это самоубийство для карьеры, но для моей жизни вне катка это должно было произойти.

У меня есть всего пара дней до следующего рейса, когда я смогу увидеть Стиви, и мне нужно иметь возможность прийти к ней не только с извинениями, но и с мольбой о прощении. Нужно показать ей, что я пытаюсь изменить те вещи в моей жизни, которые сдерживали меня, когда буду объяснять, почему сделал то, что сделал – и увольнение Рича с должности моего агента было первым в этом списке.

Линдси:  Чертовски вовремя. Я подготовлю документы к вечеру. И когда ты планируешь поговорить с ней?

Расправив плечи, я пытаюсь расслабиться, но мысль о предстоящем разговоре наполняет мое тело паникой с тех пор, как я рассказала сестре о своем плане. Но мне нужно оставаться расслабленным не только потому, что от сегодняшней игры зависит, попадем ли мы в финал Кубка Стэнли, но и потому, что эта женщина вызвала у меня слишком много приступов паники за эти годы, и я отказываюсь награждать ее еще одним.

Я:  Она будет здесь завтра.

Линдси:  Горжусь тобой.

Наконец Мэддисон выскальзывает из вестибюля с низко опущенной головой и прикрытым лицом, пока репортеры фотографируют его. Он набирает скорость, как только оказывается на улице, поворачивает за угол и запрыгивает в мою машину. Я нажимаю на газ и уезжаю, пока нас никто не увидел.

– Какого хрена? Они были ужасны с тобой?

– Они ждали не меня, и, извини, что разрушаю твои иллюзии, но и не тебя тоже, – я включаю поворотник, выезжаю на скоростное шоссе и направляюсь к арене. – Имя Стиви обнародовали пару часов назад. Они ждали ее.

Боковым зрением я вижу, как у Мэддисона отвисает челюсть.

– Черт, – шипит он себе под нос. – Как она с этим справилась?

Гордая улыбка появляется на моих губах, пока я смотрю на дорогу перед собой.

– Она, блядь, поимела их.

– Это был Рич?

– Больше некому. – Между нами повисла долгая пауза молчания.