Где‑то сравнительно недалеко — может быть, в соседнем коридоре — грохотнул выстрел. За ним почти сразу — второй… Мне показалось, или он действительно был ближе?

— Идем, — шепнул Хмырь.

— Куда?

— Направо — там должна быть лестница. Потом вниз.

— Откуда ты знаешь?

— Неважно… Я здесь когда‑то был. Давно. Лестница действительно была. Мы спустились вниз: я первый с пистолетом наготове, Хмырь — следом за мной.

У подножия лестницы лежал труп. На этот раз не в инквизиторской хламиде, а в обычной одежде. Брюки, свитер, туфли — все самое обычное. На городских улицах этот человек не выделялся бы ничем. Только вот теперь в его откинутой руке был зажат короткий тупорылый револьвер. А на груди красовалось темное пятно. Кровь пропитывала одежду. Темными каплями скатывалась на отмытый до блеска пол.

На этот раз щупать пульс я не стал. С первого взгляда было видно, что бедолага мертв.

Понять бы еще, кто его застрелил. И что он тут делал…

— Как ты думаешь, сколько их здесь? — спросил я, рассматривая застывшее в предсмертной судороге лицо.

— Кого? Вот этих? Представления не имею. Я поморщился.

— Да нет. Я об инквизиторах. Сколько их здесь может быть?

— Сколько бы ни было, — пожал плечами Хмырь, — через десять‑пятнадцать минут будет вчетверо больше. Или ты думаешь, что здесь нет никого, кто бы не нашел время поднять тревогу? Уверен, скоро здесь будет не протолкнуться от чернокрестников вкупе с армейцами из частей внутреннего правопорядка.

— Ну спасибо, — фыркнул я. — Утешил.

— Всегда пожалуйста…

Бросив последний взгляд на оставшееся у лестницы тело, я поспешил следом за уверенно топающим по коридору бывшим инквизитором.

Уверенно.

Слишком уверенно… Правда ли, что он бывал здесь раньше? Если да, то когда и как? В бытность свою верховным инквизитором соседней епархии? Не знал, что высшие чины инквизиции наносят друг другу визиты вежливости. Или он был здесь позднее, уже после изгнания? Но тогда получается, он мне лгал, когда говорил, что инквизиция его ищет за ересь. А если лгал, то могу ли я ему верить?

Могу ли я вообще хоть кому‑то верить?

И не ведет ли этот мой друг, с которым я знаком всего‑то без году неделя, меня в ловушку?

Впрочем, нет. Это как раз вряд ли. Пусть я и знаю его всего недолго, но за эти несколько дней, что мы знакомы, у Хмыря были гораздо более верные шансы меня сдать. Но ведь не сдал… Одно то, что я давал ему на хранение кинжал, чего стоит. И ведь он его вернул, хотя имел возможность — да какая там возможность, это был его долг как священника, как бывшего инквизитора — передать артефакт чистого зла в руки инквизиции.

Не передал.

И это значит… Значит, что вопрос о том, могу ли я доверять бывшему верховному инквизитору Ивану по кличке Хмырь, с повестки дня снимается.

Но все‑таки что‑то было не так. Слишком уж много совпадений, слишком много случайностей меня окружало.

А ведь Хмырь сам говорил: «В мире, в котором сосуществуют одновременно тени Рая и отблески Ада, случайностей не бывает».

Кто‑то ведет игру.

Вообще‑то я знаю кто и даже знаю зачем — мне это достаточно подробно объяснили. Непонятно только, кто именно ведет эту конкретную партию. Но я сомневался, что это Всевышний. Господь так грубо не играет. Да и зачем ему это? Мессия и так целиком и полностью в его власти. Он дает ей силу, Он поведет ее к цели, Он ее погубит. А то, что ее захватили инквизиторы, так они ведь, так сказать, воюют на его стороне и против воли Божьей шага не ступят.