Сэр Генри закрыл глаза.

— «Научи нас так счислять дни наши, — читал нараспев священник, — чтобы нам приобрести сердце мудрое».

— Аминь! — с жаром отозвался сэр Генри.

Теперь все четверо осужденных стояли на крышке люка — со скрытыми под мешками лицами и с удавками на шеях.

— Покайтесь в грехах своих! — возгласил преподобный Коттон.

— Я ничего такого не сделала! — крикнула девушка.

— Давайте, Боттинг! — распорядился шериф, которому хотелось поскорее со всем покончить.

Палач скользнул мимо него к лесенке в глубине павильона.

На залитом солнцем помосте остались только осужденные и священник. Девушка пошатывалась, сэр Генри видел, что под мешком ее рот судорожно открывается и закрывается.

Под помостом палач дернул канат, прикрепленный к деревянному брусу, что удерживал крышку люка. Брус подался, но застрял на полпути. Толпа взвыла как один человек, но разом смолкла, поняв, что жертвы так и не провалились в люк. Боттинг изо всех сил потянул за канат, крышка упала, и четыре тела рухнули вниз. Их падение было коротким — всего полтора метра или чуть больше.

— В Тайберне вешали с телеги и получалось быстрей, — сказал Логан, — но зато здесь висельники дольше пляшут.

Сэру Генри не понадобилось спрашивать у Логана, что тот имел в виду: повешенные извивались и дергались. То была пляска висельников в петле, предсмертные коленца тех, кто расстается с жизнью в муках удушья. Ничего этого сэр Генри не видел, потому что закрыл глаза. Толпа охрипла от крика, когда Боттинг взобрался разбойнику на плечи и присел, чтобы тот поскорее испустил дух.

— Ну вот, с первым покончено, — сказал Логан, когда Боттинг слез с мертвого тела. — У меня, ей-богу, разыгрался волчий аппетит.

Трое остальных продолжали дергаться, хотя и слабо. Мертвый разбойник покачивался в петле с запрокинутой набок головой. Боттинг всем телом повис на лодыжках девушки. От этого зрелища сэру Генри сделалось совсем дурно, он неуверенно спустился по ступенькам в прохладный мрак каменной пещеры перед эшафотом, и его вывернуло наизнанку.

Глава 2

В понедельник Райдер Сандмен проснулся поздно: ему заплатили семь гиней за игру в команде сэра Джона Харта против команды Суссекса (победившая сторона получала в награду сто гиней), Сандмен набрал шестьдесят три пробежки за первый период и тридцать две за второй, но команда сэра Джона все равно проиграла. Это было в субботу. Наблюдая за отбивающими своей команды, Сандмен понял, что они нарочно заваливают игру. Букмекеров основательно обобрали — все рассчитывали, что ребята сэра Джона без особого труда одолеют противника, не в последнюю очередь потому, что за них выступал знаменитый Райдер Сандмен, но кто-то, видимо, поставил на суссекских изрядные деньги. Поговаривали, что сэр Джон сделал ставку против собственных игроков.

Так что капитан Райдер Сандмен, бывший офицер Пятьдесят второго королевского пехотного полка, возвратился в Лондон пешим порядком. Он не пожелал ехать в одном экипаже с игроками, проигравшими матч за деньги. Сандмен любил крикет, прекрасно в него играл, но не терпел продажности и отличался твердым характером. Он насмерть разругался с вероломными товарищами по команде, и, когда те заночевали в удобном особняке сэра Джона, а наутро со всеми удобствами доехали до Лондона, его с ними не было. Не позволила гордость.

Он заночевал на сеновале, прошагал весь день и почти насквозь протер подошву на правом сапоге. До чердачной комнатенки, что он снимал в таверне на Друри-лейн, он добрался поздно вечером, разделся догола, рухнул на узкую койку и погрузился в сон. Он спал — и все. Когда на Олд-Бейли упала крышка люка, он все еще видел сон: в ушах у него стояли конский топот, треск мушкетов и грохот орудийной канонады.