– Это очень странная болезнь, милорд. Интересно, что скажет мистер Макфи своему хозяину, занимающемуся такими безнравственными делами в столовой?

 – Он ничего не скажет, он знает, когда промолчать, – прорычал Спенсер. – Кроме того, даже Макфи знает, что человеку нужен десерт после ужина.

 Спенсер отвернулся, и его лицо засветилось. А когда повернулся, в руке у него был заварной крем.

 – Время десерта, любимая, – провозгласил он и начал размазывать крем по ее груди.

 – Спенсер! – воскликнула Эбби. Прохладный и влажный крем начал капать с ее живота. – Что…

 Он прикусил ее сосок, и ее протест превратился в стон. Его губы и язык были всюду, сосали и облизывали, доводя ее до безумства.

 Отодвинувшись, Спенсер посмотрел на нее светящимися глазами и облизал губы.

 – Ммм. Теперь на ужин у нас часто будет заварной крем.

 Спенсер взял еще крема, но Эбби забрала его у него.

 – Не будь жадным. Ты должен и с женой поделиться.

 Она размазала крем по его груди, а затем начала его слизывать. Он со стоном откинулся назад и предоставил ей полный доступ.

 Господи, какой у него приятный вкус, и не только из–за заварного крема. Прошло целых два дня с тех пор, как она в последний раз чувствовала его тепло, его острый аромат, его гладкое тело, твердеющее в ответ на нежность ее рта? Его мужской сосок был, как смородина, плавающая в заварном креме, Эбби его укусила, желая съесть целиком.

 Может, тогда он будет принадлежать ей. Может, она почувствует уверенность, что он с ней навсегда.

 Эта мысль отрезвила ее, Эбби вздохнула, но Спенсер не позволил ей остановиться. Липкая от крема, его рука нашла ее грудь и начала щипать и соблазнять сосок, в то время как другая расположилась между ее ног, погладила ее смородинку прежде, чем вести глубоко внутрь свои пальцы. Эбби застонала и еще сильнее прижалась к нему.

 – Я хочу войти в тебя, – прошептал он.

 – Ты уже во мне, – усмехнулась Эбби.

 В его взгляде сверкало предупреждение.

 – Ты знаешь, о чем я.

 – Тогда ты знаешь, что делать.

 Его лицо горело неудовлетворенностью.

 – Ты сейчас на самой вершине. Ты должна мне помочь.

 – Помочь, чем? – она с невинной улыбкой, полной смущения, смотрела на его мужскую плоть, ставшей просто огромной по сравнению с ее расщелиной.

 – Черт побери эту женщину, ты хочешь, чтобы я умолял?

 – Точно. Ты должен умолять меня после всего, что ты вытворял все эти два дня, ты – и твое не очень тонкое внимание, и твои тайные прикосновения, и твои хитрые намеки…

 Остальную ее речь он поглотил чувственным поцелуем.

 Эбби со смехом увернулась.

 – Но ты, конечно, не будешь просить, правда? Ты всегда спрашиваешь, хочу ли я тебя, и никогда не умоляешь о чем–либо. Великий Лорд Рейвенсвуд никогда не умоляет.

 Его бровь высокомерно изогнулась.

 – Конечно, нет. Почему я должен умолять о том, чего хотим мы оба?

 На этот раз, когда его наглый рот набросился на ее и дерзко взял то, чего хотел, на этом он не остановился. Как волшебные прутья, его пальцы безошибочно возвратились к источнику ее наслаждения и начали играть с ним, пока из нее не потекла горячая и густая жидкость, и боль между ног не превратилась в грызущий голод, который мог удовлетворить только он. Но когда она расслабилась в его руках, Спенсер резко отодвинулся.

 – Я больше не собираюсь ждать, – сказал он и подхватил ее бедра. – Если хочешь, чтобы тебе было хорошо, моя дикая роза, ты примешь меня.