— Рад, что ты так считаешь, — сдержанно ответил Лев, понимая, что это лишь вступление.

— Считаю. Но теперь всё изменилось. Этот проект — вопрос национальной гордости. То, что может сделать нашу страну снова великой. Участвовать в нём — это уже не работа по контракту. Это — служба. А служба — как ты понимаешь, прежде всего.

«Как же вы любите заводить эту старую пластинку о возврате былого величия» — невесело усмехнулся про себя Королёв. Порой ему казалось, что в его родной стране время течёт по-особенному. Технологии развивались там не менее стремительно, чем на Западе. Образ жизни людей, если судить поверхностно — менялся так же быстро, как и во всём мире. Но глубокая национальная ментальность была зацементирована длительной изоляцией и пропагандой настолько прочно, что за бурный XXI век трансформировалась слабо. Москва в 2120-ом, как и в 2020-ом, имела имидж одного из главных мировых центров консерватизма, шовинизма и милитаризма.

— Вопросом чьей национальной гордости, позволь спросить, является проект «Синьцзы Джи Мэн»? — не скрывая иронии, поинтересовался Лев.

Вопрос Кожедубу явно не понравился. Но он ответил спокойно:

— У проекта есть и русское название — «Звёздные врата». Не сомневайся, что наша страна будет играть в нём не менее важную роль, чем китайцы. Мы с ними — партнёры. Но не более того.

«Ну да, а как же» — подумал про себя Лев. Китай целенаправленно шел к поглощению колоссальных территорий, лежащих на севере от него, уже больше столетия. По возможности Пекин наращивал влияние в Сибири и на Дальнем Востоке мирным путём: иммиграция, инвестиции в инфраструктуру, торговля, культурная экспансия и информационное воздействие. Но в решающие моменты Компартия не боялась идти на обострение. Именно Китай был главным вдохновителем «полураспада» старой Российской Федерации в 80-ых. Несмотря на это — отношения Москвы с Пекином всё ещё были ближе, чем с Лондоном, Вашингтоном или Парижем.

Каждый следующий «совместный проект», каждое новое «партнёрство», в котором роль старшего партнёра брала на себя Поднебесная, приближали неизбежную интеграцию. Руководство страны прекрасно понимало, в какой коварный водоворот её затягивает. Однако каждый раз, когда Москва пыталась совершить разворот на Запад — что-то не ладилось, и ни одна «оттепель» не длилась дольше одного — двух президентских сроков.

— Что ж, — ответил Лев, тщательно подбирая слова, над которыми думал заранее. — Для меня честь — получить предложение вернуться к вам. Я всегда был патриотом, и остался им. Поэтому я буду искренне радоваться успехам соотечественников, и гордиться новыми достижениями отечественной науки и техники, которые непременно породит новый проект. Я всегда буду в душе сожалеть, что не оказался в нужное время и в нужном месте, чтобы тоже быть причастным к этому грандиозному начинанию. И буду немного завидовать тем, кто получил такую возможность.

— Это что, был отказ? — нахмурил кустистые брови Кожедуб. — Или я что-то неправильно понял в твоей вычурной речи? Скажи проще, как мужик мужику! Собираешься и дальше работать на конкурентов?!

— Я не считаю, что работаю на «конкурентов», Гена. Всё человечество застыло в начале новой страницы своей истории. Я верю, что каждый, кто будет работать над тем, чтобы превратить человеческую цивилизацию в межзвёздную — в конечном итоге будет работать на благо всего рода людского.