– А, это вы, – не слишком приветливо сказала она. – Заходите, нам надо поговорить.

Я был не против и зашел. Мы сели на кухне, за столом друг напротив друга – я и она. Фокин‑старший до переговоров не был допущен, хотя в это время находился дома и чем‑то гремел в дальней комнате.

– Вы встретились с Артуром? – с ходу спросила она.

– Еще нет. Надеюсь, что сегодня вечером...

– А что же вы делали все это время? – строгим учительским тоном осведомилась она. – Что вы сделали, чтобы мой сын вернулся домой?!

– У вашего Артура нет кабинета, где он принимает посетителей в специально отведенные часы, – заметил я. – Приходится искать его по всему городу. Это длительный процесс с большими тратами бензина.

– Но вы его не нашли!

– Но я его найду. Один раз нашел и второй – найду.

– Раз вы не виделись с Артуром, то вам нечего мне сообщить, – вскинула тонкие брови Фокина. – Зачем вы пришли?

– У меня есть что вам сообщить, – сказал я.

– Наверное, вы хотите сообщить, что бензин дорог и вам нужны еще деньги?!

По ее расчетам, после этой фразы я должен был покраснеть и залепетать что‑то жалобное. Но я физически неспособен краснеть.

– По‑моему, с деньгами мы все уже решили, – сказал я. – Вы не жена банкира, у которой каждый норовит выклянчить пару баксов. А я не попрошайка. И в отличие от вас я придерживаюсь нашего изначального договора.

– Какого еще договора? – холодно спросила Фокина.

– Когда вы просили меня об услуге – вытащить вашего сына из плохой компании, я назвал свои условия. Вы – свои. Вы сказали, за уплаченную сумму я должен буду промывать мозги Артуру до тех пор, пока он окончательно не отстанет. Неограниченное количество раз. Так я и делаю. А вас я просил прислушиваться к моим советам. Потому что в таких делах я соображаю немного больше вашего.

– И в чем же я перед вами провинилась?

– Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем.

– Ни о какой милиции не может быть и речи! – твердо заявила Фокина.

– Вы отказываетесь следовать моему совету? – уточнил я.

– Такому совету – отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится?

Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого‑то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня.

– Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, – ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли.

– Но мы заплатили. – По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент.

– Я помню.

Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги – пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин‑старший. Я положил их на стол и сказал:

– Вот ваши деньги. Выпутывайтесь сами, если не хотите слушать моих советов.

Это произвело на нее впечатление. Она колебалась.

– Если вам нечего мне сказать, то я ухожу, – сказал я и поднялся.

– Подождите, – услышал я, когда шел по коридору из кухни в прихожую. – Подождите, Костя.

Я не остановился, проговорив на ходу:

– Это слишком серьезное дело. Вы играете судьбой своего сына.

– Я пытаюсь его спасти...

– Это очень странный метод спасения – тот, что вы выбрали.

Положив пальцы на дверную ручку, я все‑таки обернулся к Фокиной:

– Вы готовы сделать то, что я сказал?

– Милиция? – Она покачала головой.