– Ладно, – сказал «палач», – давай посмотрим.

На фоне звезд появилось узкое бледное лицо. Лоб этого человека украшал шрам сантиметров в десять длиной. Глаза были внимательными и холодными.

– Действительно, – согласился он. – Очнулся. Артур, – повернулся он назад. – Подойди. Можешь сказать, что ты хотел...

Ну и тут появился Артур. Он улыбался. Я бы тоже улыбался на его месте. Он‑то был в темно‑красном пиджаке с золотыми пуговицами, в белой сорочке с расстегнутым воротом. А я валялся в грязи, с разбитой физиономией, в разорванной рубашке, чувствуя лопатками асфальт. Я был не в настроении. Артур, напротив, оказался красноречив.

– Что, друг, – поинтересовался он. – Хреново тебе?

Я не стал отпираться. Утверждать, что я сам здесь прилег и любуюсь звездным небом, было глупо.

– Мне тоже было хреново вчера, – поделился Артур. – Когда ты меня подловил. А теперь я тебя подловил. Как ты думаешь, мы квиты?

Я кивнул. Нарываться в моем теперешнем положении было чревато дальнейшими телесными повреждениями. Но Артур был настроен вовсе не миролюбиво.

– Ни хрена, – ответил он и улыбнулся. Хорошая у него была улыбка, добрая. Сразу видно, что парень из хорошей семьи. – Я такой злопамятный, – признался Артур, – что просто кошмар...

И чтобы доказать это, он с размаху пнул меня в ребра. После всего, что со мной уже сотворили сегодня, этот удар не произвел особого впечатления. Было больно, ну так что ж? Случается и такое.

Артур тем временем изучал свой ботинок, беспокоясь, не испачкал ли его в моей крови. Бледный осторожно кашлянул:

– Артур, время...

– Я помню, – спокойно отозвался Артур. – Я еще не сказал. Слушай, друг... Я все это веду к тому, что я – это не тот человек, которого можно безнаказанно пинать в туалете. Даже если ты из ментовки...

– Он не из ментовки, – поправил бледный.

– Тем более. Я такого не прощаю. Тем более я не терплю, когда кто‑то слишком дошлый лезет в мои дела. То, что у нас с Фокиным и с его предками, – это наше дело. Мы сами разберемся. А ты залезь в ту нору, из которой вылез, закройся покрепче и не высовывайся, если хочешь остаться целым. Увижу еще раз твою гнусную рожу – урою окончательно. Врубился?

Я молчал. Разговаривать с этим придурком мне не хотелось. Да еще и вкус крови на губах...

– Ну что, расписку с тебя брать? – Артур еще раз пнул меня.

– Артур, поехали, – заторопился бледный. – Нормально ему врезали. Он все понял. Просто сказать не может.

– Поехали, – махнул рукой Артур. – Петя, ты еще тут поработай напоследок...

– Это в каком смысле? – не понял усатый Петя.

– Ну сделай еще что‑нибудь...

Я подумал, что Петя сейчас повторит свой коронный трюк со слюнопусканием, и постарался оторвать руки от асфальта, чтобы закрыть лицо. Но усатый попросту пнул меня в голову, словно это был футбольный мяч. Я дернулся, как от электрического разряда, пропущенного сквозь тело.

Усатый перешагнул через меня и двинулся куда‑то, насвистывая «Электричку» Алены Апиной. Ненавижу эту песню.

Я с трудом перевернулся на живот, и вечерний воздух обжег мою покрытую царапинами и ссадинами спину. Зато теперь я видел всю эту компанию. Конечно, они приехали на «БМВ». Я видел, как Артур и бледный тип со шрамом на лбу садятся на заднее сиденье. Еще какой‑то тип сидел за рулем. Они ждали Петю, который добросовестно исполнял поручение Артура. От этого зрелища я заскрипел зубами. Что‑то закипело у меня внутри.