Позже, обдумывая все произошедшее в тот вечер, я совершенно точно осознал одно: во всем была виновата Кристи. После встречи с ней я испытывал такой всплеск оптимизма, что даже понадеялся на обращение Фокиной к здравому смыслу. Я ошибался, но понял это слишком поздно.

Все зло от женщин. Даже если они говорят «пожалуйста» и «очень приятно».

Глава 12

Сумерки сгустились в темно‑синее полотно, на фоне которого белела девятиэтажная панельная башня, где жили Фокины. У подъезда было безлюдно. Бабки покинули свои насиженные места, родители утащили детей умываться и спать. Темноволосая девушка с рюкзачком за спиной поехала домой, завершив свое трехдневное дежурство. Жизнь замерла в преддверии наступления ночи.

Я оставил шокер в машине, чтобы не было соблазна отключить Фокину в тот момент, когда она скажет очередную глупость. Проходя мимо мусоропровода, я на несколько секунд задержал дыхание и вернулся в нормальное состояние уже перед лифтом.

– Проходите, пожалуйста, – сказал Фокин‑старший, открыв дверь. Сегодня он был чертовски любезен.

– Извините, что заставила вас ехать к нам так поздно. – Нина Валентиновна стояла в коридоре, сложив руки на груди. Она была так вежлива и предупредительна, приглашая меня пройти, что мне стало не по себе.

Я опустился в мягкое кресло. Фокина села рядом. Нас разделял журнальный столик. А также ее самомнение.

– Нам звонил Артур, – без лишних проволочек начала она. – Он сказал, что у Коли все хорошо. Что Коля очень просил не впутывать сюда милицию и посторонних.

При слове «посторонних» она выразительно посмотрела на меня. Я хмыкнул:

– Это вам лично Коля сказал?

– Это передал Артур с его слов. Он сказал, что они с Колей – одноклассники, друзья. Что нет таких проблем, каких нельзя бы было решить миром.

– И как он собирается решить проблему с вашим сыном? Проблема называется пятьсот долларов, если я не ошибаюсь?

– Он дает Коле отсрочку, – торжественно сообщила Фокина, будто читала важное правительственное сообщение, которое должно было вызывать у всего народа неуемную радость. – Он даст Коле работу, и Коля сможет быстро отдать свой долг. И Артур пообещал, что проследит за тем, чтобы Коля бросил употреблять наркотики.

Я засмеялся. Фокины посмотрели на меня как на сумасшедшего. Жена – как на опасного безумца, муж – с сочувствием, будто говоря: «Как я тебя понимаю, от этого и вправду свихнешься...» 62

– Я сказала что‑то смешное? – поинтересовалась Нина Валентиновна, нервно поддергивая рукава халата.

– Этот Артур – большой шутник, – сказал я. – У него специфический юмор. Вы его не поняли.

– Ну так проясните, раз вы такой умный, – попросила Фокина, с трудом сдерживая раздражение. Наконец‑то она стала похожей на самое себя. Я почувствовал себя естественнее.

– Отсрочка называется «счетчик», – пояснил я. – С вашего Коли стребуют не пятьсот баксов, а семьсот. Или тысячу. И то, что они друзья... Чушь собачья. И что это за работу Артур предлагает? Он сам торгует наркотиками. Что он может предложить вашему сыну? Как вы думаете?

– Артур сказал, что это хорошая работа. Он сказал, что слухи о том, что он торгует наркотиками, – большое преувеличение.

– Вы верите человеку, которому два дня назад хотели хорошенько прочистить мозги, – напомнил я Фокиной ее слова.

– Тогда я плохо его знала.

– Вы поговорили с ним пять минут по телефону и узнали его лучше?

– Мы говорили больше, чем пять минут.