И это тоже проблема — качка. Оказалось, что у ряда иноков-братьев морская болезнь. Когда шли по реке, так еще ничего, изредка кто извергался в поставленные на палубе для таких нужд кади, но как только вошли в море… Мда… Я уже всякого повидал и в прошлой жизни и в новой реальности, но… Не хочется об этом. Много блевоты — это не самое романтическое воспоминание в моих двух жизнях.

— Великий Царьград! Я мечтал тут побывать, теперь не знаю, о чем и грезить, — высказался Вторуша, когда нашему взору предстал самый великий город, из европейских, так точно.

Не знаю, как там нынче в Риме, но я почти уверен, что этот город уступает Константинополю, а больше и тягаться-то некому с Царьградом. В Азии еще можно найти города, тот же Багдад, к примеру, а в Европе, нет.

Нашему взору предстал купол Святой Софии — главного символа православия. Рядом расположился дворец императора, прозванный Константиновым, по имени римского императора, который перенес столицу Древнего Рима сюда. Рядом с дворцом виднелась знаменитая капелла. Еще дальше, величественный, не менее знаменитый, чем любые иные архитектурные памятники, точно не менее помпезный, каким был Колизей в Риме, красовался Константинопольский Ипподром.

И все это красиво, величественно, способное отпугнуть слабосильного врага и заставить задуматься противника, приведшего большое войско. Но кто в этом времени слабый? Жизнь такова, что постоянно ждешь смерти. Тут либо перестанешь бояться умереть, либо станешь рабом того, кто не убоится смерти, но будет делать все, чтобы ее отсрочить. Сильных людей, воинственных, в этом времени хватает. Но не в Византии.

— Это одна сторона Великого Города, Вторуша, его фасад, за которым грязь, нищета, тати, много насилия и кривды, — философски заметил я.

— Ты воевода говоришь всегда правильные вещи, но я надеюсь, что в этот раз ты ошибся, — несколько разочарованно сказал мой адмирал. — Царьград велик во всем, это город, где живет Бог.

— Ты не прав, мой брат, не прав. Бог с нами! Запомни это и всем вокруг рассказывай. Господь хранит Русь, он нас наставляет, чтобы русская земля стала оплотом православния и силы, — громкого говорил я, чтобы слышали весь экипаж ладьи. — Бог с нами!

Я прокричал последнюю фразу и рядом стоящие ладьи Братства взревели ответным: «Бог с нами!»

Что до Вторуши, то он пока еще страдает идеализмом, верит, что есть такой вот «Град на Холме», где все справедливо, где вдоволь еды и много развлечений, где не обидят сироту, или не задерут насильно юбки слабой женщине.

Но суровая правда жизни заключается в том, что наш «Холм» — это тот, который мы много дней сдерживали, не пускали врага, добывали себе славу великих воинов, а Руси стабильность. Так что не верим в сказки, а, засучив рукава, начинаем работать. Надо, так держать оборону на Холме, надо, так брать штурмом иные холмы. А большие города — большие возможности, но еще больше опасностей.

— Теперь слушайте правила пребывания в Царьграде!.. — начал я инструктировать свои приближенных.

Знаменитой цепи, служащей преградой для мореплавателей, желающих войти в залив Золотого Рога, я не увидел. Не ждет империя атаки. Подумалось, что отличный шанс вырисовывается, пожелай я захватить Константинополь. Не сейчас, конечно, чтобы со ста двадцатью бойцами, ну пусть еще с полторы сотней гребцов и кормчих, думать об этом. Но перспективно-то как!

Впрочем, Константинополь не Париж, который захватили викинги лет сто пятьдесят назад. Тогда триста северных воинов взяли этот город франков. А нынче… И Париж не тот, а сильно крупнее должен быть, да и северные воины не те, оседают викинги, кто в Сицилии, кто в Англии, или Нормандии, прекратили свои набеги. Прийти захватывать город с более чем полумиллионным населением, имея пусть даже и пять тысяч воинов — это глупо.