— Два с огнем, давай заряжай! — принял я решение, глядя на то, что на некоторых кораблях суеты стало в разы больше.

Может удастся психологически сломить противника и тогда все будет куда как легче закончить с пущей для нас выгодой. Ну а что может больше деморализовать, как вид горящего корабля-систершипа?

Между тем, оставалось еще метров сто двадцать от передового плота до ближайшего корабля. Неприятель уже стал стрелять стрелами навесом по приближающейся для него катастрофы. Наши щиты держали эти стрелы.

— Лучники! — это закричал Алексей, который уже вышел с более чем сотней лучников к самой реке, находясь до поры в укрытии.

Корабли расположились почти на середине реки, чуть смещаясь к противоположному берегу. Это метров двести, двести двадцать. Расстояние для стрелы не то, чтобы и полностью безопасное, однако, зачастую, по такой относительно узкой цели, как ладья, стрелять — это только стрелы тратить. Так обычно, но не сейчас, где, наряду с камнепадом, даже свист стрел может сыграть свою роль, учитывая, что стрелять нам можно почти безопасно. Лучнику на ладье куда как сложнее работать, учитывая еще и узкое пространство и толчею на палубе.

— Мы готовы! Посмотришь, тысяцкий-брат? Нет у меня уверенности, что выставили правильно пороки, — нерешительно говорил Геркул.

Витязь знал, что такие снаряды, как достаточно массивные горшки с зажигательной смесью, это штучный боеприпас. Бить по скоплению врага в полевом сражении — это одно, там порой свободного квадратного метра нет от наступающей неприятельской тьмы. А тут, по кораблям, еще попасть нужно.

Я подошел, прикинул… Был бы миномет, с четкой массой снаряда, с до боли знакомой баллистикой, так еще и ладно, тут же только на глаз.

— Меньше тряпки сделай! — решил я уменьшить время замедлителя.

Учитывая то, что ветер в полете еще более ускорит время сгорания пропитанных тканевых отрезков, есть возможность, что снаряды взорвутся в полете, тогда, по инерции движения, что-то, да попадет на корабли. Учитывая, что дождей не было уже как дней семь, а солнце не прекращало палить, вражеские судна могут вспыхнуть, как спичка в иной реальности. Хотя, бывали такие спички, что исчиркаешь весь коробок, а ни одной не зажжешь.

— Бей! — не так уверенно, как раньше, скомандовал Геркул и снаряды полетели.

Один горшок взорвался в метрах тридцати от ближайшего корабля и это выглядело феерично. Вот так и могут рождаться легенды про магов-волшебников, которые кидаются файерболлами. Огненные росчерки устремились на корабль и тот моментально стал гореть. Смесь такова, что и водой ее не так и легко потушить, если только не залить полностью. А то, что нужно иметь для вот таких нужд на кораблях песок, вряд ли кто-то задумывался раньше.

Второй снаряд перелетел… жаль. У самой воды он разорвался, жидкость попала в воду, но несколько в стороне, так что не повлияет на ход боя, даже продолжая гореть на реке. Но то, что из двух снарядов один попал в цель, пусть и частично, уже успех.

— Перезаряжай огнем с поправками! — принял я решение.

Да, останется только шесть горшков, но враг об этом знать не может, так что будут идти на штурм, осознавая, что в любой момент может прилететь огонь. Человек, особенно в этом времени, когда для борьбы с этой стихией не хватает ни средств, ни организации, боится огня. Недаром поговорка сохранилась: «бояться, как огня».

Тем временем, плоты, большая часть из них, так как три все же не справились с управлением и их сильно отнесло в сторону, ближе к нашему берегу, приблизились к первому вражескому судну. С берега перенесли стрельбу от этого и ближайшего корабля к тем, что находились рядом с горящим плавательным средством, стремительно превращающегося в «неплавательное».

Арбалетчики и лучники, которые находились на плотах, по большей части все же последние, стали более интенсивно работать по противнику, не давая тому и носа показать из-за щитов.