|
– Как ты думаешь? Нам лучше держать этих парней под контролем. И поторопись! – Да, сэр! Уже иду. – Не торопись возвращаться. Расскажи им все, кроме этого – и он кивнул на радиопанель. – Все сделаю. Положитесь на меня! – И быстро вышел. – Помощник руководителя полетов пошел к вам вниз, Клифф, – сказал Бардик, поднося к уху трубку. И тут же положил ее на рычаг. Вытирая лицо мятым платком, он подошел к пульту радиооператора. – Ну, есть что нибудь? – спросил он устало. Трэливен отрицательно покачал головой, но не повернулся. Лицо его было серым от усталости. – Нет, – бросил он уныло, – они ушли с волны. Руководитель полетов бросил радиооператору: – Телетайп в Калгари и Сиэтл, срочно! Узнай, слышат ли они 714. – 714, 714! Диспетчер Ванкувера вызывает рейс 714! Отвечайте, 714! – постоянно твердил в микрофон оператор. Трэливен устало облокотился на радиопанель, трубка его погасла. – Все, – бросил он устало, – это может быть конец. – 714, 714! Вы меня слышите? Отвечайте, пожалуйста! – Я не могу больше, – сказал Бардик. – Эй, Джонни! Принеси ка мне еще кофе, ради всего святого! Черный и крепкий! – Поймал! – закричал оператор. – Ты что то слышал? – быстро переспросил его руководитель полетов. – Я не знаю… Мне на минуту показалось.. Низко склонившись над панелью, оператор с минуту настраивал приемник. – Хелло, 714, 714, говорит Ванкувер! – Он бросил через плечо: – Я что то слышал… Это, может быть они. Я не уверен. Если это они, то они ушли с частоты. – Мы должны попробовать, – сказал Трэливен. – Скажи им, чтобы сменили частоту. – Рейс 714, – вызывал оператор. – Говорит Ванкувер, говорит Ванкувер. Смените частоту на 128, 3. Вы слышите? Частота 128, 3. Трэливен повернулся к руководителю полетов. – Лучше попросить ВВС о еще одной радарной поддержке. Они скоро должны появиться на экранах. – 714, измените частоту на 128, 3 и отвечайте, – постоянно повторял оператор. Бардик опять уселся на край стола, стоящего в центре комнаты. От его руки на столе остался влажный след. – Это не может случиться, не может, – повторял он без остановки каменным голосом на всю комнату, не сводя глаз с радиопанели. – Если мы их сейчас потеряем, то все они изжарятся – все до одного. 9. 04.35 – 05.05 Как в кошмарном сне, одержимый неистовым отчаянием, стиснув зубы и обливаясь потом, Спенсер старался заставить машину снова подчиняться ему; одной рукой он вцепился в сектор газа, а другой – в штурвал. Внутри, он чувствовал, разгоралось чувство злобы и отвращения к себе. Он не только потерял высоту, но и скорость, практически, тоже. Его мозг отказывался воспринимать события последних двух минут. Все, что он помнил – это то, что произошло что то, что приводило его в ярость. Что может его оправдать? Он не мог потерять высоту всего за несколько секунд, они должны были постоянно снижаться для этого. Ведь не так давно он смотрел на указатель вертикальной скорости – или не в нем дело? Может быть – топливо? Он чувствовал непреодолимое, почти неконтролируемое, желание заорать. Заплакать, как ребенок. Выбраться отсюда и бежать от приборов, издевающихся стрелок, бесчисленных шкал; бросить все и бежать отсюда в теплый салон, бежать и кричать: «Я НЕ СМОГ! Я ГОВОРИЛ ВАМ, ЧТО НЕ СМОГУ, А ВЫ НЕ СЛУШАЛИ МЕНЯ! НИКОГО НЕЛЬЗЯ ЗАСТАВИТЬ СДЕЛАТЬ ЭТО…». – Мы набираем высоту, – дошел до него голос Джанет, показавшийся ему необычным, и в этот момент до него донеслись крики и женский визг из пассажирского салона – пронзительный, безумный. |
