Я на секунду раскрыл глаза и увидел растрепанного мэтра Бомарше, стоявшего подле моей постели, и склонившееся прямо надо мной лицо Мари, взволнованное и безумно прелестное. И не только лицо: корсет ее был слегка ослаблен, и грудь герцогини волнующе колыхалась прямо перед моими глазами. Мари держала в руках чашку, из которой только что поила меня тем самым ужасным горьким раскаленным отваром.

— Милая Мари, вы — ангел! Я люблю вас!.. — прошептал я, едва ворочая губами, и потянулся было руками к ее талии, желая обнять красавицу, но это движение сожрало все мои оставшиеся силы, и я вновь потерял сознание. На этот раз обошлось без видений.

* * *

Не знаю, подействовал ли на меня отвар или сработала чудодейственная мазь, а может, организм и молодость взяли свое, но проснулся я в бодром расположении духа, а жар, как рукой сняло. На де Брасе все заживало, как на собаке. В прежней жизни с подобной раной я провалялся бы в постели неделю-другую. Но вот стоило мне потянуться, и бок пронзила боль. К счастью, не столь острая, как прежде, но ближайшие дни мне явно стоило поберечь себя.

Солнце пробивалось сквозь чуть приоткрытые ставни, яркими лучами оповещая о начале нового дня. Где-то за окном пели птицы, трещали цикады, невдалеке блеяли козы, периодически раздавался собачий лай, крепко пахло навозом. Идиллия, деревня, чертов рай, мать его!

Я лежал в постели, полностью обнаженный, только перетянутый поперек живота какими-то тряпками, видимо, местными аналогами бинтов.

В комнате больше никого не было, рядом на кособоком табурете была сложена одежда. Опять барон позаботился и выдал очередную порцию вещей из своих закромов. Очень мило, учитывая, что каждый предмет одежды стоил не дешево, а барон не мелочился.

Стараясь более не совершать резких движений, я в несколько этапов встал с постели и самостоятельно оделся, не забыв нацепить и перевязь со шпагой. Дворянин я или кто? Право имею?

Дверь в комнату без стука отварилась, и внутрь ввалился Бомарше с кружкой в руках. Выглядел доктор усталым и невыспавшимся. Темные круги под глазами, чуть замедленные движения — он явно бдил всю ночь над моим бренным телом.

— Шевалье? — Его удивление было искренним. — Вы уже на ногах? Но ведь всего десять часов назад я зашивал вашу рану. Вам рано вставать! Вы должны лежать и пить отвары!

В качестве подтверждения он продемонстрировал мне кружку, из которой валил густой пар, а ядреным запахом можно было морить клопов.

— Хватит ваших мухоморов, доктор. Я совершенно здоров! Благодарю вас за заботу и терпение.

— Почему мухоморов? Лишь один раз, когда вы не могли вспомнить свое прошлое, я позволил себе добавить маленький кусочек, плюс некая доза опиуматов… Но ведь помогло же! Мой личный рецепт!

— Мэтр, прошу вас, идите спать, иначе я за себя не ручаюсь!

— Как только выпьете отвар, я вас оставлю, — Бомарше протянул мне кружку и улыбнулся. — Вздремнуть, и правда, мне бы не помешало. Как и Ее светлости, впрочем. Она всю ночь не отходила от вашей постели…

Я видел, что этот человек не отстанет, что долг для него превыше всего, и даже угрожай я ему убийством, он все так же пытался бы помочь мне. Поэтому, тяжело вздохнув, я принял кружку и медленными глотками осушил ее до дна.

Ух, гадость! Мерзкое пойло! Нечто похожее я пил в трущобах Кейптауна, но даже тамошние ниггеры после подобной порции резко сбавляли гонор и валились с ног. Я же выдержал, и лишь громко выдохнул, допив до дна.

— Благодарю вас, доктор, вы поистине воскресили меня к жизни!

— Вижу, вам действительно, лучше, — вынужден был признать Бомарше. — В таком случае, я, пожалуй, и, правда, немного отдохну. Утомился, знаете ли…

— Идите, доктор, — напутствовал я его, — и не торопитесь возвращаться!.