Поэтому, как только приказ судьей был отдан, один из солдат быстро отпер ключом клетку, в которой я находился. Я шагнул было на свободу, но гвардейцы перекрыли мне выход. Они стояли с оружием в руках, готовые биться до последнего и умереть на месте, если придется.

Королевский судья это прекрасно понял, поэтому завопил, как раненный в зад петух:

— Я сказал сложить оружие! Выполнять! Немедленно!

— Ваша честь, — негромко сказал один из гвардейцев. — Наша задача охранять заключенного, и мы будем его охранять. И если нам или вам суждено погибнуть здесь и сейчас, то умрем мы с честью. Господа, мы не сложим оружие, извольте атаковать нас!

Солдаты, видя такой разворот событий, стали чуть активнее готовиться к схватке.

Предводитель нападавших заколебался. Мне интуитивно казалось, что он хотел обойтись малой кровью или, желательно, вообще без нее, а сейчас, когда дело приняло решительный оборот, грозящий обильным кровопролитием, он скорее отступил бы, так и оставив меня в руках королевского суда, чем реально начал сражение.

Но мне это никак не подходило, я хотел свободы, и начал играть свою партию.

К счастью, клетка моя уже была открыта.

Без шпаги мне было действовать гораздо привычнее, чем с ней. Тогда, во время дуэли, я мало что успел осознать, слишком резок был переход в новое тело, но зато теперь, когда я уже полностью освоился в теле де Браса, и на кону стояла моя жизнь, старые навыки и вбитые в подкорку рефлексы начали действовать.

Я слегка приоткрыл дверь клетки. Никто этого не заметил, гвардейцы стояли ко мне спинами, солдаты находились еще дальше.

Тянуть я не стал. Скользнув к ближайшему гвардейцу, я слегка хлопнул его по правому плечу, и когда он начал оборачиваться, провел мощный апперкот в челюсть. Он рухнул, как подкошенный, а я успел подхватить его шпагу, но обратным хватом, так уже вышло.

Тело первого гвардейца едва коснулось пола, а я уже оприходовал второго — эфесом шпаги по затылку. Результат превзошел мои самые смелые ожидания — двумя ударами я сумел вырубить двух противников — тоже заслуги моей личной памяти и моих прошлых умений — вряд ли благородный дворянин этого времени владел столь отточенными навыками рукопашного боя. К сожалению, на этом эффект внезапности закончился.

— Убить его!

Не видел, кто это крикнул, но относилось явно ко мне. И тут завертелось. На меня напали сразу оба оставшихся гвардейца, и за прочими обстоятельствами я уже не успевал следить.

Перехватив шпагу в нормальное положение, я каким-то чудом умудрялся отбиваться от постоянных атак.

Раз — чужой клинок зацепил мое плечо, оставив кровавый росчерк.

Совсем рядом зазвенела сталь, кто-то закричал, раздался сухой звук выстрела, резко запахло порохом. И тут же еще крики, но я не мог отвлечься, чтобы оглядеться по сторонам, слишком сильно был сконцентрирован на своих соперниках.

Два — я уколол противника в бедро, но так неудачно для него, что, кажется, зацепил бедренную артерию, и он рухнул, истекая кровью. Если ему не окажут помощь в течение нескольких минут, он умрет, и я опять буду виноват. Черт!

Впрочем, это не мои заботы, я переключился на следующего противника.

— Всем стоять на месте!

В этих словах было столько воли, что на пару мгновений в зале замер каждый. Остановился и я, за секунду до того, как атаковать последнего уцелевшего гвардейца.

У тех, кто вломился в королевский суд, в руках появились пистоли, направленные в сторону защитников. Двое солдат валялись на полу, зажимая раны руками и глухо постанывая от боли.

Я не видел лицо предводителя отряда, пришедшего спасти меня, и лишь по интонациям голоса мог определить, что он был в ярости.

— Шпаги в ножны! Немедленно! Мы забираем шевалье и уходим. Иначе…

— Забирайте его и уходите! — главный королевский судья был цел и невредим, но напуган до дрожжи.