— Да что вы говорите? — удивился Людовик, не совсем сообразивший, о чем, собственно, идет речь.

— Помните, с неделю-другую назад вас просили милости для одного дворянина, прибывшего к нам из Наварры.

— Как же, как же, — оживленно закивал король, — это тот мерзавец, что убил моего мушкетера. Его имя…

— Шевалье де Брас, — напомнил кардинал. — Впрочем, это не важно. Главное, кто именно за него хлопотал и по какой причине вы отказали.

— Я помню. Мне прислал письмо Гастон. Среди прочего, он упомянул о скором суде над этим вашим де Брасом, и попросил по возможности оказать ему королевскую милость и оставить жизнь этому негодяю. Якобы семья сего де Браса в давние времена оказала многочисленные услуги моему деду и отцу. И я было согласился оказать подобную милость, несмотря на тяжесть совершенного преступления, когда вы…

— Когда я, узнав об этом, предостерег вас от подобного шага, — дополнил сказанное Ришелье.

— Да-да, теперь припоминаю, — чуть исподлобья взглянул на него король, — вы отсоветовали это делать, заявив, что все, что хочется моему дорогому братцу, вредно мне и короне.

— Ваше Величество, вы, как всегда, поступили крайне мудро и осмотрительно. К тому же ваш брат в последнее время зачастил с просьбами подобного рода. Я передал главному королевскому судье вашу святую волю, виновник происшествия должен был понести самое строгое наказание. Приказ был подписан. И вы знаете, что произошло?

— А что произошло? Мне никто не докладывал.

— Примерно час назад на малый зал дворца Консьержери было совершено нападение. Охрана оказала достойное сопротивление, двое моих гвардейцев ранены! К счастью, никто не убит. Так же пострадало несколько солдат.

— Что? — Людовик покрылся багровыми пятнами, как и обычно, когда приходил в неописуемую ярость. — Вы сказали, нападение?

— Да, вооруженный отряд выкрал шевалье де Браса и скрылся в неизвестном направлении. Я подозреваю заговор!

— Вы подозреваете?..

— Думаю, ваш брат как-то в этом замешан, иначе, зачем ему просить за преступника?

Людовик задумался. Он не был дураком и трусом, и, хотя иногда выглядел слегка заторможенным, в дворцовых интригах был докой. Силой воли он погасил внешние проявления гнева и приказал кардиналу тихим, едва сдерживаемым от эмоций, голосом:

— Любыми способами отыщите мне этого шевалье и всех, кто ему помогал. Бросьте их в пыточные камеры и узнайте, кто стоит за ними? И если они назовут имя Гастона или же моей матери… бог мой, я им не завидую…

Кардинал молча кивнул, развернулся и широким шагом покинул кабинет, прикрывая ажурным платком довольную улыбку.

* * *

Мне выделили просторную комнату в западном крыле замка и дали достаточно времени, чтобы привести себя в порядок. Прямо в комнату Перпонше вместе с местными слугами притащили большое деревянное корыто и достаточное количество теплой воды, и я чертовски рад был смыть с себя всю тюремную грязь, казалось, навсегда въевшуюся под кожу.

Блаженство!..

Главным атрибутом комнаты была кровать с откидывающимся пологом, стены были затянуты коричневой материей, сбоку стояли пара кресел и несколько стульев с подлокотниками, а в углу — шкаф из каштана, сбоку — небольшое бюро для работы с письмами.

За ближними портьерами что-то еле слышно зашебуршало. Крыса!

— Что, мерзавец, не проверил комнату? — я швырнул сапог на звук, но ни в кого не попал.

— Все проверю, ваша милость! Одно мгновение! — Пока я мылся, Перпонше жевал кусок хлеба и закусывал его чесноком, отчего по комнате разносился резкий запах. — Не извольте сомневаться! Всех тварюг изгоню!..

Я удовлетворился этим ответом, и вылез из корыта.