Я подметил, что слезы в его глазах, как по мановению волшебной палочки, исчезли, и хлопнул Портоса по плечу.

— В счет будущих побед, мой друг. А теперь хорошенько отдохните и завтра с утра на службу.

— Муха не пролетит! — радостно пообещал Исаак и свалил.

А я вернулся к себе за стол разбирать документы, а одновременно продумывать план, как вытащить этого щенка из логова Марии Медичи. А тут еще начинаются траурные церемонии, мать их так, которые будут длиться целую неделю. И мне, хочешь не хочешь, придется присутствовать в соборе Нотр-Дам хотя бы периодически. Это настоящий маразм, а не погребальная церемония.

Тело короля лежит в закрытом гробу в Зале Почета, рядом с ним сидит его манекен сплетенный из ивового лыка в королевской мантии и посмертной восковой маске, снятой с покойника. А в маску еще вставлены волосы и стекляшки вместо глаз, чтобы подчеркнуть сходство с покойным. Вдобавок манекен держит в руках королевские регалии. Зачем все это? А бог его знает. Ответ один — так хоронили всех королей примерно с тринадцатого века, значит, и этого так похороним. Негоже попирать святую старину. А саму церемонию описывать даже не хочется. Ну да ладно…

— Ваше преосвященство… — в кабинет бесшумно вошел Арамис. — Письма. Я уже обработал текущую корреспонденцию, а здесь то, с чем вы должны лично ознакомиться.

Он положил на стол конверты.

Я машинально взял первое и озадаченно уставился на адрес.

— Монастырь Сен-Сереньен? Причем здесь я? Вы что сами не могли его просмотреть?

Но потом, полностью доверяя проницательности своего секретаря, все-таки прочитал письмо.

И почти сразу же бессильно откинулся на спинку кресла. От досады и злости свело челюсти.

Но как?

Арамис как всегда правильно понял ситуацию, через несколько секунд передо мной возникла оправленная в серебро хрустальная рюмка с испанской водкой орухо и серебряное блюдце с разрезанной на ломтики зимней грушей.

Я немного помедлил, залпом выпил, но закусывать не стал и снова откинулся на спинку.

Машинально запаниковал, что сейчас начнется жесточайшая мигрень, но сразу же успокоил себя — головные боли уже давно бесследно прошли.

По телу пробежала теплая волна, злость и досада постепенно ушли.

Я с благодарностью кивнул Арамису и еще раз прочел письмо.

Все верно.

А я чуть ли не на коленях умолял кардинала.

Нет, не послушался.

А теперь расхлебывать мне.

Сучка Машка!

Марии Эме де Роган-Монбазон, герцогиня де Шеврез!

Одна из самых опасных женщин, которых я знал. Настоящий дьявол в юбках.

Не так давно я уже думал, что с ней окончательно покончено. Ценой неимоверных усилий мы ее нейтрализовали, после чего маркиза дю Фаржи заточила ее в каменную келью у себя в замке, только с отверстием для передачи пищи. Я не стал вмешиваться, мне она тоже принесла немало зла, но основные претензии были все-таки к ней у Мадлен.

Мария де Шеврез, практически сразу сошла с ума, что и неудивительно при таких условиях, каменный мешок навечно, кому хочешь, взболтает мозги.

Помню, в одно из посещений замка маркизы, я приблизился к месту заточения Марии и вздрогнул от ужаса, услышав доносившийся оттуда серебристый как колокольчик смех. Он не умолкал вообще никогда…

Маркиза дю Фаржи оставалась холодна, и сидела бы там герцогиня до самой смерти, но вмешалось провидение.

Шпионы есть не только у меня…

В общем, информация о герцогине дошла до кардинала. Очень смутная и неточная информация, фактически намек, но Ришелье все понял правильно и под угрозой обыска замка заставил признаться Мадлен.

Я думал, посыплются головы, но обошлось, кардинал, после подтверждения сумасшествия, всего лишь приказал поместить свихнувшуюся герцогиню в монастырь под строгий присмотр.