Сделав для надежности крюк, он вернулся к оставленной машине.

    – Ну что? – спросил испереживавшийся Виктор. Андрей не удержался, чтобы немножко его не потомить: вынул из-под сиденья магнитолу, воткнул на место (оставлять «Пионер» на виду – искушать судьбу: молотком по стеклу, магнитолу вон – и пусть истошный вопль сигнализации рвет уши владельца), поставил кассетку «Магнитные поля», распечатал банку «коки», отхлебнул.

    – Хочешь? – предложил Виктору.

    – Все в порядке, да?

    – Пей. Не то чтобы в порядке, но теперь они будут заняты мной!

    – А ты… справишься?

    Андрей испытал удовольствие, услышав в голосе парня беспокойство не о себе, а о нем, Ласковине.

    – Справлюсь! – Приятно чувствовать себя сильным. Приятно использовать свою силу, чтобы сделать мир более справедливым.

    «Тщеславие,– вспомнил Ласковин,– враг воина!» Так говорил Зимородинский, а он ничего не говорил зря.

    – Поехали,– сказал он, берясь за руль.

    – Куда?

    – Домой тебя отвезу, куда еще? – усмехнулся Андрей.– Сдам с рук на руки.

    Что он и сделал. А на обратном пути позвонил Леноре, изящной куколке-полукореянке, классной массажистке. Андрей познакомился с ней в зале на Комсомола. По крайней мере треть подружек оказывались в его записной книжке именно таким образом. Хотя бывшую свою жену он встретил на презентации фирмы «Тошиба».

    Андрей лежал на животе, а на нем в позе всадницы-амазонки в белой мужской рубашке с короткими рукавами расположилась Ленорочка Цой. Массаж она делала весьма квалифицированно и очень старательно. Кожа блестела, а рубашка намокла от пота. Массаж – это тяжелый физический труд. Фоном побрякивала музыка. Китайская.

    – А у нас вчера твой учитель был, Зимородинский,– сказала Ленора.– Дома.

    – И что?

    – Читали Книгу Перемен. По-китайски.

    – В первый раз слышу, что Слава знает китайский,– сказал Ласковин.

    – Не он. Дедушка знает! – она с силой ввинтила сустав согнутого пальца в спину Андрея.– Он переводил.

    – И как?

    – Спорили. Тебе не больно, когда я вот так нажимаю?

    – Больно,– равнодушно ответил Ласковин.– Это плохо?

    – Плохо, если не больно. Ты должен говорить.

    – Понял. Буду говорить. Так о чем они спорили?

    – Да разве поймешь. Вы, мужчины, такие умные,– Ленора хихикнула.– Перевернись,– велела она. Взяла полотенце и вытерла лицо.

    – Положи под голову руки.

    – Что-то сегодня долго,– сказал Ласковин. Мысли его были наполовину заняты грядущими разборками.

    – Долго, зато полезно. Очень важный курс заканчиваем.

    – Да ну? А я не знал, что у нас – курс. И какой же?

    – Регенерация и укрепление костей.

    – Закончим – и я тебя больше не увижу? – Ласковин улыбнулся.– Ленорочка, ты шутишь!

    – Почему – не увидишь? Через три месяца новый курс начнем,– последовал ответ.