— Хвалят в газетах, выходит, и теперь на высоте.

— Это еще ничего не значит. Газету делают люди, а они, как известно, не застрахованы от ошибок.

— Ты хочешь сказать, что Неделин плохо работает?

— Послушай, что я хочу сказать... Я наблюдаю за Неделиным двенадцать дней. Бывал на его рабочем месте и дома. Ездил вместе с ним в Карталы, в Троицк и Верхнеуральск. Бражничал. Пел песни. В общем, заглянул в душу. И пришел вот к какому выводу. Максим Неделин, знатная личность Магнитки, неплохой работник когда-то, еще в самом начале пятилетки получил пропуск в рай. Нахватал за эти годы счастья сверх всякой меры, в тысячу раз больше, чем другие. Счастлив он был до головокружения. Грустно было смотреть на его индюшачье самодовольство.

— Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени, батько?

Он не ответил, продолжал свое:

— Новый человек, рожденный революционной Магниткой, а жил, как в старину. Его счастье ничем не отличалось от бешеной удачи. Товарищи Максима не радовались его успехам, не подражали ему, а злились и завидовали. И недаром. Неделин получил больше, чем заслужил, перебрал, а товарищи недобрали до нормы. Есть в Магнитке более талантливые люди, чем Неделин, хотя бы Атаманычевы, отец и сын. Они сделали куда больше, чем он. Но они никак не отмечены, их ударный труд замалчивается. А Неделин пользовался своими привилегиями, ничуть не угрызаясь совестью. Не по-человечески это. Настоящий человек не может чувствовать себя счастливым, если рядом с ним живут люди обделенные, униженные, не получающие по труду. Карьеру сделал в Магнитке Максим Неделин. Рабочий-карьерист! Смешно? Нет. Трагично! Сюжет далеко не новый. Стар, как мир. Давным-давно написаны трактаты и поэмы, оправдывающие возвышение человека над человеком. Ницше!.. Байрон!.. Киплинг!.. Мальтус!.. Выживает и процветает сильный, талантливый, красивый. Да здравствует сверхчеловек! Поклоняйся им, рядовой, простой, обыкновенный!.. Рабочий, ударник, творец пятилетки, и... Ницше?! В этом и трагедия Максима Неделина. Не все такие люди сознательно становятся холуями чуждой нам идеологии. Многие невольно добиваются привилегий сверхчеловека.

Антоныч распинает на своем педагогическом кресте Неделина, но одновременно и мне достается. Только зря он порох на меня тратит. Я буду чувствовать себя счастливым без всяких наград, славы, музея и прочего. Слышу гудок — счастлив. Шагаю на работу в толпе таких же, как и я, пропахших рабочим потом, железной окалиной и машинным маслом, — опять счастлив. Работаю — на самую вершину счастья возношусь! Посади меня на хлеб и воду, но не прогоняй с Двадцатки, все равно не запечалюсь. И даже воспоминания о жутком прошлом не угнетают меня, а придают бодрости. Нет теперь богатырей Никаноров, доведенных до желтого дома. Нет Остапов, утопивших свою долю в жидком чугуне, в горьких слезах, в монопольке, в хозяйских несправедливостях. Нет Варек, продающих свою красоту. Нет замордованных Санек.

Антоныч не догадывается, о чем я думаю. Свое доказывает:

— Благодетели, вроде Быбочкина, искажают коммунистические идеи. Псу под хвост швыряют вековую мечту о гармоническом человеке, портят хороших, талантливых людей. Истинный талант скромен и тих, обращен внутрь себя, а не на то, чтобы с ближнего своего содрать рубашку. Истинный талант имеет великое преимущество: награжден на всю жизнь природой. Истинный талант всем помогает и равнодушен к своей персоне... Истинное социальное призвание таланта быть человеком как человеком, во всей его бесконечности. Выше себя и выше людей не поднимался и не поднимется любой гений. Истинный талант не добивается лавров сверхчеловека, не подминает под себя менее способных. Он каждым своим поступком, каждым словом побуждает товарищей на хорошие дела, на плодотворный поиск, на добрые мечты, на большие надежды. Истинный талант, не важно, кто он, рабочий или нарком, идет первым, но он всегда увлекает за собой — друга, друзей, ватагу, отряд, колонну, целую армию и даже весь народ, когда это такой гигант, как Ленин.