Отцвела моя белая липа,

         Отзвенел соловьиный рассвет.

         Для меня было все тогда новым,

         Много в сердце теснилось чувств,

         А теперь даже нежное слово

         Горьким плодом срывается с уст.

         И знакомые взору просторы

         Уж не так под луной хороши.

         Буераки… пеньки… косогоры

         Обпечалили русскую ширь.

         Нездоровое, хилое, низкое,

         Водянистая, серая гладь.

         Это все мне родное и близкое,

         От чего так легко зарыдать.

         Покосившаяся избенка,

         Плач овцы, и вдали на ветру

         Машет тощим хвостом лошаденка,

         Заглядевшись в неласковый пруд.

         Это все, что зовем мы родиной,

         Это все, отчего на ней

         Пьют и плачут в одно с непогодиной,

         Дожидаясь улыбчивых дней.

         Потому никому не рассыпать

         Эту грусть смехом ранних лет.

         Отцвела моя белая липа,

         Отзвенел соловьиный рассвет.

    1924

«Мы теперь уходим понемногу…»

         Мы теперь уходим понемногу

         В ту страну, где тишь и благодать.

         Может быть, и скоро мне в дорогу

         Бренные пожитки собирать.

         Милые березовые чащи!

         Ты, земля! И вы, равнин пески!

         Перед этим сонмом уходящих

         Я не в силах скрыть моей тоски.

         Слишком я любил на этом свете

         Все, что душу облекает в плоть.

         Мир осинам, что, раскинув ветви,

         Загляделись в розовую водь.

         Много дум я в тишине продумал,

         Много песен про себя сложил,

         И на этой на земле угрюмой

         Счастлив тем, что я дышал и жил.