Надо сказать народа в окрестностях прибавилось, местные власти даже отрядили городового следить за порядком. Больше стало всяких кликуш, юродивых. Очень докучали попрошайки. Эти стучались в двери, заглядывали в окна.

– А почто ты Гришка к архимандриту не идешь? Какой день тебя преподобный ждет – пробасил один из монахов, крестясь на красный угол.

– Писано было тебе идти на подворье, еще вчера, – включился в разговор второй инок.

– А вон гляньте, святые отцы, сколько мне нынче шлют, – я кивнул в угол, где был свален мешок с письмами и телеграммами. – Поди разбери.

– Вам, Григорий Ефимович, секретарша нужна, – Лохтина опасливо посмотрела на гостей.

– Думай, что говоришь, женщина! – бухнул первый монах. – Это смущение ума и соблазны! А ты, Григорий, собирайся, поедем к архимандриту.

Ну мы и поехали.

Город жил своей жизнью – колонной шли матросы Балтийского флота, гудели друг другу редкие пока автомобили. В центре Питера каждый день целые пробки из карет, ландо, телег… Да, если жить в новом доме – придется решать транспортный вопрос. Метро в городе нет, содержание лошадки, а уж тем более выезда встанет в копеечку. Благодаря эсерам деньги есть. И много. Но они быстро разойдутся. Одна типография сколько денег съест. А еще открывать отделения партии по России, вербовать народ. Я задумался о названии организации, но потом мои мысли вернулись к транспорту. Может обзавестись байком? По пробкам удобно, в Царское подскочить тоже быстро. В обществе будет шок – старец на байке, но так мне этого и надо. Буду дальше эпатировать публику. Решено.

Зимой перекантуемся как-нибудь, а на лето возьму мотоцикл. Меллер еще на Дуксе не запустился, зато Лейтнер делает «Россию» за 450 рублей. В будущем можно снабдить им всех эмиссаров движения. И устроить рекламный мотопробег по империи. На «России» по России.

– Приехали, – мои размышления прервал монах, который правил санями.

Под колокольный звон мы завернули на подворье, остановились у архиерейского дома.

Я вылез, размял ноги.

– За мной иди – второй инок отряхнул снег с тулупа, начал подниматься на крыльцо.

В сенях было, натоплено. Я скинул армяк, подскочивший служка протянул домашние тапочки. Пришлось стягивать сапоги. По такой погоде скоро понадобятся валенки.

Меня провели в светлую горницу, где на высоком стуле с фигурной спинкой сидел целый митрополит. Толстый грузный мужчина с хитрыми глазами, окладистой бородой. Опознал его я по особой шапке – митре и панагии на груди. Рядом с ним стоял с папкой документов худощавый священник в черной рясе и острым взглядом. Это явно Феофан.

Я размашисто перекрестился, подошел к руке митрополита. Тот дал руку поцеловать, указал пальцем на стул рядом.

– Вот Гришка, жалуются на тебя, – вздохнул архиерей. Кто же это? Я никак не мог сообразить.

– Кому не угодил, ваше преосвященство? – коротко поинтересовался я.

– Моей духовной дочери, Стане, – включился в беседу Феофан.

– Так дура она, – выдал я, всем видом демонстрируя простодушие.

Тут к женщинам, особенно у попов, отношение так себе, должно сыграть. А нет, так укрепим репутацию баламута и скандалиста.

– Не смей так о герцогине говорить! – пристукнул кулаком по подлокотнику митрополит.

– Баба и есть баба, сосуд греховный. Падка на суеверие, через то многое смущение делает.

Архипастырь внимательно посмотрел в мои честные глаза и, видимо, внутренне согласился, но продолжил:

– Почто ты ее озлил недавно на панихиде? Нам во дворце поддержка ой как нужна!

– Я? Озлил? – я развел руками в недоумении.