– Мы проверим вашу версию. Но я вас пригласил сюда не для того, чтобы вы взяли на себя чужую вину, мистер Мун.

Художник медленно выпрямился. Почему этот полицейский ему не верит? Может, в его крови действительно слишком много алкоголя, может, он действительно сошел с ума и придумал то, чего нет и быть не может?

– Я готов, – невпопад ответил он и замолчал.

– Предположим, что Рафаэль – не вы, – начал Аксель, скрестив пальцы и поставив локти на стол. Его холодные глаза смотрели Сэму в лицо, и тот замер, загипнотизированный. Бывшие военные его пугали, но Грин пугал особенно. В нем чувствовалась какая-то нечеловеческая внутренняя мощь, которая пока спит, но уже готова поднять голову. – Мы предположили, что он художник. Это очевидно, но все же доподлинно неизвестно, пока не установлена личность. Итак. Он – художник. Согласно вашим словам, а также оценке наших экспертов ключевая разница между первой «работой» и второй в том, что он исправляет ошибки. То есть он склонен к поиску совершенства. А это значит, что до убийств он должен много думать и планировать. И рисовать вот такие вот эскизы. – Детектив кивнул на листок бумаги. – Мы думаем, что он не признан. Возможно, боится показать свое творчество. Возможно, сломался под критикой. И, согласитесь, в этом ключе вы плохо подходите.

Самуэль удрученно молчал. Тихий голос детектива странным образом подействовал на него, будто уничтожив весь алкоголь в крови. Стало холодно и как-то пусто. А еще мучительно стыдно за этот спектакль.

– Допустим. Продолжайте. Я пока не понимаю, чем смог бы вам помочь.

– Мы должны дать ему возможность реализовать свои фантазии, не связанные с убийствами. Заставить его выйти на свет. Если моя гипотеза верна, он душу продаст за то, чтобы его творчество увидели миллионы. Мы тщательно засекречиваем детали его преступлений, и тех обрывков информации, которые пресс-служба выдает СМИ, ему недостаточно, – тихим голосом с еле уловимым акцентом продолжил Аксель Грин. – Ему нужно, чтобы его картины стали всеобщим достоянием.

– Но он не идиот, чтобы стучаться в галереи.

– Да. Именно поэтому он должен чувствовать себя в безопасности. Я позвал вас, чтобы вы помогли. А вернее, полностью взяли на себя один процесс.

– Я весь внимание.

– Вы анонсируете анонимную выставку для всех желающих на тему света, ангелов, благодати, жизни и прочей муры, которую посчитаете нужным туда впихнуть с точки зрения творчества. Начнете подготовку. А за две недели до начала выставки мы вас арестуем в качестве главного подозреваемого. И раструбим об этом через все каналы. Настоящий убийца, если это не вы, почувствует себя в безопасности. Я уверен, что он пришлет работы. Нам останется лишь сравнить образцы почерка.

Сэм открыл рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его, так и не найдя подходящих фраз. Он задавал себе один вопрос: этот детектив гениален или просто полный псих?

Они с Грином поговорили еще несколько минут. Детектив убедился: художник правильно понял, что от него хотят, усвоил, что настоящую причину организации такой выставки стоит держать в секрете даже от Тео.

Сэм поехал в ближайший бар, где до утра отрывался с какой-то рыжей девчонкой. Домой он добрался к девяти утра и провалился в удушливый сон.

16. Аксель Грин

13 апреля, четверг

05:47, Центральное управление полиции Треверберга, убойный отдел

Солнце высвечивало окно в кабинете, пронзая лучами паутину тонкого плетения. Еще пару дней назад ее не было, но уже сегодня, пользуясь теплой погодой, паук смастерил свою ловушку, а сам затаился в ее центре. Его брюшко тускло мерцало, сливаясь с паутиной. Аксель смотрел на паука уже больше часа. В потемневших от напряжения глазах детектива застыло отчуждение, так свойственное вернувшимся с войны солдатам, которые видели много больше, чем любой другой человек.