Она кивнула:

    – Мне сказали, что здесь можно отыскать фотографии черных дыр.

    – Черных… дыр?

    – Ну да, – сказала она сердито и посмотрела на меня с подозрением, – а вы что имели в виду?

    – Нет-нет, – сказал я поспешно, – я именно черные дыры в виду и… имел.

    – Тогда почему такая ехидная улыбка?

    – Простите, – сказал я с великим раскаянием. – Просто я подумал, что это обычный розыгрыш старшекурсников над нубами. Дело в том, что фотографии черных дыр не могут существовать в природе. Тем более, по последним данным, черных дыр нет вообще.

    Она возразила тихо, но я ощутил протест в ее мягком шелковом голосе:

    – Как это нет? Есть же снимки!

    – На которых ничего не видно, – сказал я. – Получены они сложнейшими методами фотографирования в различных спектрах отраженных волн и наложениях их на другие шумы Вселенной. На этих снимках можно увидеть все, что угодно. В том числе и черные дыры. В универе все еще их преподают?

    Она ответила несколько растерянно:

    – Ну, есть на третьем курсе пара лекций…

    Я развел руками:

    – Простите, что сообщаю такую неприятную весть, но Джордж Чаплин, а это крупнейший авторитет, доказал недавно, что коллапс массивных звезд создает не черные дыры, как все еще утверждает нынешняя астрофизика…

    Я сделал паузу, она спросила недоверчиво, но уже попавшись на крючок:

    – А что?

    – Коллапс создает особый тип звезд, содержащих темную энергию. А самих черных дыр, увы, не существует, хотя с ними какие только надежды не связывали! Вплоть до мечты, что через них можно будет попадать в другие вселенные.

    Она задумалась, глядя на меня исподлобья, а я тихо любовался ее нездешней красотой, строгой и филигранной, словно она не человек, а нечто из другого мира, более продвинутого и одухотворенного.

    В самом деле, во всех учебниках, теперь уже быстро устаревающих, трактуется, что когда нарушается равновесие и звезда начинает неудержимо сжиматься, то стискивается до тех пор, пока не превратится в точку, чуть ли не микроскопическую, хоть и с прежней массой. Сила тяготения становится такой, что даже электромагнитное излучение не может вырваться, и такая звезда становится абсолютной невидимкой. Но сейчас в этой истине уже не так уверены.

    Она сказала с неуверенностью:

    – Но как же… Именно черные дыры лучше всего подтверждают правоту теории относительности Эйнштейна.

    – В чем?

    – Что гравитация – это свойство пространства-времени, а массивные тела его деформируют…

    Я сказал с улыбкой:

    – Жаль только, что сам Эйнштейн в существование черных дыр не верил.

    – Почему? – спросила она недоверчиво.

    Я пожал плечами:

    – Наверное, потому, что их существование противоречит квантовой механике, которую Эйнштейн тоже разрабатывал.

    Она произнесла с глубоким уважением:

    – Вы так много знаете… И, говорите, непрофессионал? Так кто же вы?

    – Стыдно сказать, – ответил я.