– У меня все важные, – согласилась она. – Мне расти надо!

    – Ты растешь.

    – Медленно!

    – Ого, да тебе мелочь завидует, а примы начинают присматриваться с явным подозрением…

    Она сердито фыркнула:

    – Это ж нормально.

    – Никто не любит, когда их опережают.

    – Придется им это принять, – заявила она безапелляционно. – А ты уж проследи, чтобы твоя техника не подвела! Как группу Баребасова с их танцевальным ансамблем.

    – Меня тогда не было, – напомнил я, – а Корнеев за пультом – что блондинка за рулем.

    – Но ты сам проследи, хорошо?

    – Хорошо, – пообещал я. – Чего я для тебя не сделаю, поросенок!

    – Это я – поросенок?

    – Ладно, пусть деловая женщина.

    Она подумала, кивнула:

    – Нет, пусть лучше поросенок.

    Лицо ее оставалось отстраненным, даже пощупала меня только для того, чтобы сделать приятное, хорошая девчонка, никогда не забывает сделать другим хорошо, но душа ее, вижу по глазам, уже неистовствует на сцене под рев музыки.

    Вернее, работает на сцене.

    Машина прижалась к бордюру, я сказал:

    – Беги, мой деловой поросенок.

    – А ты?

    – У меня сегодня в левом крыле больше работы. Но на твой концерт приду.

    Она улыбнулась и в самом деле пробежалась до подъезда. Вообще-то следить за цветомузыкой не мое дело, но ради Лариски ладно. Не зря же она так старалась в постели.

    Глава 9

    Фотокамера в моем мобильнике не самая слабая, такие вполне устраивают абсолютное большинство. Меня, конечно, не устраивает, но камерой мобильника я не пользуюсь. Практически единственный снимок – это фото Габриэллы, я успел заснять ее, когда сидели в кафе.

    В мою студию заглядывали то шеф, то его заместители, каждый обращал внимание на ее портрет, он у меня на самом большом экране.

    – Красивая девушка… Это хто?

    – Суперзвезда, – говорил я всякий раз. – Но для самой-самой элиты.

    Корнеев рассматривал ее дольше всех, хмурился, рассматривал со всех ракурсов.

    – Нет, – заявил он, – не пойдет.

    – Куда?

    – На рекламу не пойдет.

    – Думаешь?

    – Точно, – заверил он. – У меня чутье.

    Я покачал головой:

    – Чутье – это не довод. Хочешь кого-то убедить, давай что-то повесомее.

    Он продолжал рассматривать ее портрет с недоверием и даже подозрительностью.

    – Не пойдет, – повторил он. – Слишком… да, слишком…

    – Что?

    – Изысканна, – он вздохнул. – А мы рекламируем массовый продукт.

    Я загадочно улыбнулся:

    – Да?

    Он насторожился:

    – Ты что? Отхватил заказ от алмазной фирмы? Или от торговцев жемчугом?

    – Ага, – сказал я, – признаешь, что именно такие лучше всего смотрятся в драгоценностях?

    Он фыркнул:

    – Наоборот.