— Пап, — прервал меня мой ребенок с самым серьезным видом, — Шарлотты больше нет.

— Что? — я почувствовал, как ослабели мои ноги, и рухнул на стул позади себя.

Но Алекс, хотя и понял, насколько я шокирован его словами, не проявил ни капли сочувствия, жестко продолжая:

— Шарлотты больше нет, так как она сбежала от Юлиана, которому ты ее преподнес, словно жертвенного агнца… Ей не оставалось ничего другого, как самой найти выход из сложившейся ситуации.

— Где она? — сиплю я через силу. — Ты знаешь, где она?

— Никто не знает. Она сказала, что так будет лучше…

Шарлотты больше нет. От этой мысли комок размером с футбольный мяч застрял у меня в горле, перекрыв доступ кислороду… Я с силой рванул узел галстука, едва не удушив себя окончательно.

Шарлотты больше нет… Помню, как твердил нечто подобное после смерти жены, не в силах поверить в смысл произносимых слов, — тогда я был готов на что угодно, лишь вернуть ее обратно или хотя бы утишить оглушающую боль в своем сердце.

Теперь же я мог это сделать…

… Паркуюсь на стоянке для посетителей ботанического сада и спешу по гравиевой дорожке до маленького бунгало, заменяющего здесь кассу… У дверей я замираю, не в силах побороть внутреннее волнение — Шарлотта здесь, в двух шагах от меня.

И я делаю эти два шага…

За кассой стоит миленькая, супертемнокожая девушка с желто-синим зонтом в руках, который она как раз протягивает группе из пяти туристов, приехавших полюбоваться на ботанические красоты барбадосского сада.

Я все также продолжаю стоять с окаменевшим выражением на лице, когда темнокожая кассирша обращается ко мне на своем чистом, слегка певучем английском:

— Сэр, вы тоже хотели бы посетить наш сад?

Я встряхиваю головой, отгоняя пелену, нежданно застлавшую мне глаза…

— Нет, извините, — с трудом ворочаю я враз отяжелевшим языком, — я лишь хотел встретиться со своей подругой… она работала тут раньше…

— Рыжая? — уточняет моя собеседница, и я мгновенно ощущаю прилив новых сил.

— Да, она рыжая. Вы знаете ее?

— Она в больнице, — следует незамедлительный ответ. — В Бриджтауне.

— В больнице? Что с ней?

— Я не знаю. Меня просто попросили поработать за нее эти несколько дней…

Она добавляет что-то еще, но я уже несусь к автомобилю и почти с разбегу падаю на водительское сиденье — не думаю, что бедная «тайота» предназначена для таких крутых виражей и разворотов, которым я ее подвергаю весь обратный путь до города.

Шарлотта в больнице… Шарлотта в больнице. Шарлотта в больнице!

С этими словами у меня связаны не самые приятные воспоминания, и я настолько накручиваю себя дорогой, что почти готов увидеть девушку бледной, с огромными синюшными впадинами вместо глаз и тоненькими косточками рук, выпростанными над белым, больничным покрывалом — труп, одним словом, я готов ко встрече с трупом. Укушенная ядовитым пауком, отравленная смертоносным растением, разбившаяся об острые береговые скалы…

Страх так велик, что мне с трудом удается держать себя в руках, когда я бегу по больничному коридору, отсчитывая каждый шаг. Двадцать пять, двадцать шесть…

— Нет, я вам не скажу, куда уехала Шарлотта! — вспоминаю категоричный голос ее деда. — Она просила меня никому и ни при каких обстоятельствах не говорить об этом. Тем более вам…

— Прошу вас, Йоханн, это очень важно для меня.