С трудом могу поверить в нечто подобное…

4 глава

Весь путь до квартиры мы с вынужденным шофером упорно молчим: мне нечего сказать, его тоже не тянет на разговоры. Должно быть, жаждет вернуться домой — его поджидает сюрприз… в кружевных оборках нижнего белья.

Я искоса приглядываюсь к нему: высокий, ладно сложенный, глаза под цвет собственного автомобиля — светло-серые, стального оттенка. Одет просто, но со вкусом… Кому вообще достаются такие отчимы?

Автомобиль тормозит у подъезда, цежу свое негромкое «спасибо, что подвезли», распахивая его дверцу и не решаясь подать руки для прощания: памятую о нашем прошлом контакте.

— Доброго дня, Шарлотта, — произносит Адриан Зельцер, и я спешу отгородиться от его взгляда дверцей автомобиля. Толкаю ее от себя и вскрикиваю от неожиданности! Электрический разряд ударяет по пальцам. Снова. Дважды за утро!

Брови за черной оправой очков вопросительно вздергиваются, глядят на меня с видимым любопытством. Становится неловко за собственную невезучесть: спешу развернуться и скрыться в недрах подъезда. Подальше от серых глаз…

Поднимаясь на свой этаж, прокручиваю события сегодняшнего утра снова и снова, рассматриваю со всех сторон, понимаю, что в доме на Максимилианштрассе ноги моей больше не будет. Никогда. Ни за какие деньги мира. Даже под страхом смертной казни… Даже…

— Где ты пропадала со вчерашнего дня?

Голос подруги заставляет подскочить на месте.

— Уморить меня хочешь?! — в сердцах восклицаю я. — Едва сердце не остановилось.

Моя компаньонка по квартире глядит на меня с подозрением во взгляде. Чуть насмешливо улыбается:

— Неужели наша девочка-недотрога нашла себе милого мальчика? — вопрошает с тихим смешком. И требует: — Я жажду подробностей. Рассказывай да поживее!

Не представляю, с чего начать — столько всего приключилось разом — пожимаю плечами с многозначительным видом.

— Зависит от того, считаешь ли ты милым Юлиана Рупперта, ведь я ночевала в его доме…

Глаза Изабель округляются до размеров чайного блюдца.

— Ты ночевала у Юлиана, — вопрошает она, — ты ночевала… с Юлианом? — перефразирует мою фразу.

И я позволяю себе секундную заминку, так ради эпатажа:

— Не с ним, у него. Зато завтракали мы вместе!

Изабель встряхивает головой, поцокивает языком.

— Ты меня разыгрываешь, не так ли? — осведомляется с недоверием. — А я и уши развесила, дуреха.

Я пожимаю плечами.

— У Юлиана отличный дом… и самая необыкновенная семья, которую я только можно себе представить, — выдаю с полнейшей невозмутимостью.

— Расскажи, — требует она, и я пересказываю ей события прошлого вечера и утра, лишь опускаю несколько подробностей, одной из которых оказывается Адриан Зельцер… Заговорить о нем не получается, как бы я ни старалась. Язык словно ватный, а в голове картинка жгучей брюнетки, целующей его на пороге. Образ настолько навязчив, что только злополучным последствием двойного удара током его и можно объяснить!

Так я и провожу выходные: брожу словно во сне, бесконечно прокручивая в голове одни и те же картинки, и — тревожное наблюдение — мне становится до странности тоскливо от одной-единственной мысли о том, что мое приключение может никогда больше не повториться.

В понедельник высматриваю Юлиана в учебных коридорах, никак не желаю признавать простого факта о том, что одна тарелка яичницы на двоих и ничего не значащее прозвище «Веснушка» — еще не признак мгновенно вспыхнувшего чувства.