Я кивнула. С моим потоком клиентов уже много кого повидала, поэтому сохранить невозмутимость сумею.

Дождавшись после стука одобрения, мы вошли в кабинет начальника отдела по связям с горожанами. Кажется, тут было всё. Если и можно было представить хранилище документации всего магистрата, то оно явно находилось тут. Столько бумаг я не видела нигде. На столе, на подоконниках, на шкафах, на диване, на полках, на полу. Ещё немного — и некоторые из бумажных башен достанут до потолка.

Среди барханов документации на столе удалось разглядеть самого пана Рубиньша. Круглый, розовощекий, покусывающий гусиное перо, которое макал в чернильницу и явно им до этого что-то писал. Перьями в Латрии давно не пользуются, однако, если кто-то сумеет зачаровать, то никто не возражает. Некоторое писари считают, что так линия почерка выдерживается лучше.

Он поднял взгляд серых глаз и, увидев нас, всплеснул руками, едва не обляпав чернилами торчащие в разные стороны седые волосы.

— Кристап, мальчик мой! Какая радость!

Сунул перо в чернильницу, поправил круглые очки на носу-картошке и поманил нас к себе.

— Ну идите же, что там стоите!

— Добрый день, пан Рубиньш! — улыбнулся Кристап. — Тоже рад вас видеть, мы к вам по делу панны Торбы. — Он легонько подтолкнул немного растерявшуюся меня вперед. — На неё совершенно неправомерно подали жалобу.

Меня осмотрели с ног до головы.

— Так-так, Торба. Сейчас разыщем.

Пан Рубиньш нырнул куда-то под стол, а я с сомнение покосилась на Кристапа. Разве в таком количестве бумаг можно что-то найти?

Однако тот только сложил руки на груди и с притаившейся в уголках губ улыбкой наблюдал за пыхтением пана Рубиньша.

— Вот, есть! — сообщил последний, принимая вертикальное положение. — Значит, некий пан Дудоля обвиняет панну Торбу в покушении на…

Дальше не удалось разобрать ни слова. Пан Рубньш дочитал, вздохнул и покачал головой.

— Прости меня, Мудроверый, откуда такие только берутся? — Он махнул в сторону двух, чудом остававшихся пустыми, стульев. — Садитесь, сейчас разберемся.

Стоило только занять места, как пан Рубиньш посмотрел на меня поверх очков, и по спине вдруг пробежали крохотные иголочки. Я поняла, что вид смешного архивариуса — отвлекающий маневр.

— Ну, панна Торба, излагайте.

Несколько секунд помолчав, я начала историю с самого начала, решив, что не стоит что-то скрывать. В конце концов, всё равно собиралась идти сюда с вопросом лавки.

Пан Рубиньш слушал молча, не перебивал и, кажется, даже не дышал. Кристап — тоже. Несмотря на то, что он второй раз слушал мою историю, даже не попытался сделать вид, что ему что-то неинтересно.

После того, как я умолкла, повисла тишина. Никто из мужчин не спешил заговорить первым. Но потом всё же пан Рубиньш прокашлялся.

— Ясно. Значит, вот что, панна Торба. Бумагу с заявлением о покушении никуда мы пускать не будет, но и избавляться тоже не имеем права. Для начала попытаемся разобраться с лавкой. Вы найдите хорошего нотариуса, чтобы освидетельствовал договор и печати. Он направит нам весь пакет нужных документов. Мы запросим соответствующий у пана Дудоли. Посмотрим, есть ли действительно у него какие-то права.

— А если он будет тянуть и ничего не предоставит? — мрачно поинтересовалась я.

— Ограничим срок, — хмыкнул пан Рубиньш. — Не переживайте, панна, во всем разберемся. К тому же теперь есть ещё и законный наследник. Он тоже не будет сидеть сложа руки.

— Откуда вы знаете? — пробормотала я.

Тут уже улыбнулся Кристап, а пан Рубиньш кивнул:

— Поверьте, не будет.