Сентиментально, но мне это сейчас помочь не могло. Я провёл мысленную линию выстрела; Умка смотрела прямо на дверь. Стреляли оттуда, всего с нескольких шагов… и, похоже, убил её кто-то знакомый, либо тот, кого она ждала. Выстрел был быстрый и неожиданный, женщина успела только удивиться такому повороту.

И на этом всё. Больше ни улики, ни зацепки.

Умка мертва. Компьютер мёртв. Возможно, серверная? Она должна быть где-нибудь неподалёку, скорее всего, на этом же этаже. Сомневаюсь, что убийца об этом не подумал. Но проверить всё же стоило.

— Артур Готфрид, — не успел я развернуться, как Сенат напомнил о себе; мой костюм снова изошёл глазами и пастями, а в моей голове зазвучал его голос: — Что это?

Нужно сказать ему, чтобы не вылезал из моей одежды на людях. Не все готовы к такой моде.

— Ты про что? — уточнил я.

— Картина. Сенат никогда не видел такого мастерства. Кто нарисовал её?

Пару секунд я недоумённо искал взглядом такую чудесную картину, а затем криво улыбнулся; до меня дошло, о чём он говорит.

— Это… фотография, Сенат, — я взял со стола карточку в рамке, и с десяток глаз принялись неотрывно следить за её перемещениями в моей руке. — Их не рисуют. Долго объяснять.

Поставив рамку обратно на стол, я развернулся к выходу из комнаты.

И ведь это только первый такой разговор. Мой мир даже близко не похож на мир Виссариона, а большая… часть Сената здесь впервые. Возможно, в его составе были и земляне — я вполне допускал такое — но, во-первых, чёрт знает из какого они времени, а во-вторых, в таком сплаве сознаний знание одной личности всё равно не заглушит интереса сотен остальных.

— А в этом мире сильно любят такие картины, — глаза Сената метнулись на большое фото, висящее на стене прямо в коридоре.

Кажется, тут гильдия была в полном составе на каком-то корпоративе — то ли праздник, то ли удачное возвращение из Тумана.

— Да, не все попадают в котел из тысячи сознаний, Сенат, — кивнул я. — Многие думают, что пока ты не забыл умершего, он продолжает жить. Вот и вешают эти фотографии, чтобы память осталась, когда их не станет.

Я щёлкнул пальцем по фигурке Балу с бутылкой текилы в руке, сбивая с фото пылинку. Улыбка во всё лицо, зажжённая сигара. Я узнал в стоящих позади его парня с ирокезом, девушку… Такие же довольные лица.

— Ну и вот. Их не стало. А фотография висит.

Сенат замолчал и просто продолжал смотреть, как завороженный, на бойцов «Гризли». Почему-то мне казалось, что добрая половина его сознаний прекрасно знала, о чём я говорю. Возможно, он даже сам сейчас пытался кого-нибудь вспомнить.

Впрочем, всю ночь стоять в коридоре было сомнительной затеей.

Одна из дверей показалась мне незапертой; толкнув её, я оказался на небольшой кухоньке. Ловить здесь мне было совершенно нечего, но я отчего-то стоял и смотрел, не зажигая света. Может, я слегка заразился от Сената задумчивостью, но это место наводило на некоторые мысли.

Кажется, «Гризли» были действительно дружной компанией. Серьёзные и собранные в Тумане, здесь они могли расслабиться. Во всяком случае, диван с парой мягких плюшевых медвежат выглядел не тем, что ждёшь найти в штабе у суровых вояк, да и магнитики на холодильнике — тоже с медведями — добавляли помещению забавности.

— Диковинный фрукт, — сообщил мне Сенат. — Нам нравится. Странный, но сладкий.

Флёр задумчивости спал с меня, и я недоумённо огляделся по сторонам.