И мы пошли. Я держал её за руку, чтобы не дать упасть, а она, слегка подобрав подол платья свободной рукой, перепрыгивала со ступеньки на ступеньку. На середине пути сделали привал. Я уже был достаточно натренирован, а из доспехов имел только кирасу, которая весила совсем немного, а вот для домашней девочки это было настоящим испытанием. Потом мы продолжили путь, пока, наконец, не остановились на обзорной площадке, представлявшей собой избушку с окнами в четыре стороны.

Глянув с высоты, Эллина отшатнулась, испуганно обернувшись ко мне. Я попытался её успокоить.

— Не нужно бояться, опасности нет никакой, башня прочна и упасть не может.

Дозорный, видя, что он здесь лишний, выскользнул за дверь. С поста, конечно, не уйдёт, за такое даже благородным голову отрубают, но хоть за дверью постоит.

Через некоторое время, набравшись смелости, девушка снова подошла к краю и посмотрела вниз.

— Разве это не прекрасно, — спросил я, глядя вниз.

Она ничего не ответила, только широко распахнутыми глазами смотрела на мир, ставший внезапно таким огромным. Тут налетел резкий порыв ветра, холодного ветра, от которого она зябко поёжилась. Ни слова не говоря, я сбросил с плеч камзол и набросил на неё. Какая всё-таки маленькая, метр пятьдесят, а то и меньше, рядом со мной и вовсе дюймовочка, как я буду её…

Она резко обернулась, мой жест явно был для неё неожиданным.

— Благодарю вас, Ваше Величество, вы очень добры ко мне.

— Во-первых, — объяснил я, — король и должен быть добрым, если речь не идёт о врагах, а во-вторых, я должен заботиться о своей будущей королеве.

Она ничего не ответила, а я приобнял её за плечи чтобы ещё немного согреть, из-за разницы в росте получилось плохо.

— Странно, — сказала она, глядя мне в глаза, — я думала… мне говорили, что…

— Что говорили? — с улыбкой спросил я. — Правда, скажите, мне очень интересно узнать, что обо мне говорят? Обещаю, что не буду на вас сердиться.

— Просто мои воспитательницы меня предупреждали, что король Айкон… он…

— Глупый изнеженный юнец, пьяница и развратник, — закончил я за неё. — Который, к тому же, непредсказуемо жесток и может по своей прихоти казнить благородного человека.

— Нет, что вы… — она изобразила возмущение, но по глазам я понял, что угадал.

— И они совершенно правы, — с грустью сказал я, — я действительно люблю пить вино и развлекаться с доступными женщинами. С разными женщинами, разными способами, в том числе такими, которые привели бы невинную девушку, вроде вас в ужас (или в восторг, подумал я про себя). Что же до моей изнеженности, то тут всё не совсем верно. Я, конечно, не могу сравниться со своими великими предками, но я стараюсь им хоть в чём-то соответствовать. Я стал обучаться фехтованию и борьбе, а для того, чтобы укрепить своё тело, постоянно ношу доспех. Теперь я стал интересоваться государственными делами, которые раньше целиком оставлял вашему отцу. Много времени провожу с армией и собираюсь её полностью изменить. А казнил я за всё время только одного человека, барона, который грубо нарушил королевский приказ и нанёс огромный ущерб государственной казне.

Последнее могло быть ложью, я понятия не имел, скольких казнил Айкон, когда ещё был Айконом, хотя она вряд ли знает эти подробности, да и казнил, по сути, её папа, а король лишь утверждал приговоры.

— А эти женщины, — спросила она, снова поворачиваясь к окну, — кто они такие?

— Их называют наложницами, — честно ответил я, — некоторое количество красивых женщин, что служат при дворе и согревают ложа королю и его ближайшему окружению.