Поэт всесилен, как стихия,

         Не властен лишь в себе самом;

         Невольно кудри молодые

         Он обожжет своим венцом.

         Вотще поносит или хвалит

         Его бессмысленный народ…

         Он не змиею сердце жалит,

         Но, как пчела, его сосет.

         Твоей святыни не нарушит

         Поэта чистая рука,

         Но ненароком жизнь задушит

         Иль унесет за облака.

Не позднее начала 1839

День и ночь

         На мир таинственный духов,

         Над этой бездной безымянной,

         Покров наброшен златотканный

         Высокой волею богов.

         День – сей блистательный покров

         День, земнородных оживленье,

         Души болящей исцеленье,

         Друг человеков и богов!

         Но меркнет день – настала ночь;

         Пришла – и с мира рокового

         Ткань благодатную покрова,

         Сорвав, отбрасывает прочь…

         И бездна нам обнажена

         С своими страхами и мглами,

         И нет преград меж ей и нами —

         Вот отчего нам ночь страшна!

Не позднее начала 1839

«Живым сочувствием привета…»

         Живым сочувствием привета[19 - Обращено к дочери Николая I, великой княгине Марии Николаевне, с которой Ф. Тютчев встречался осенью 1840 г. на модном курорте Тегернзее, неподалеку от Мюнхена.]

         С недостижимой высоты,

         О, не смущай, молю, поэта!

         Не искушай его мечты!

         Всю жизнь в толпе людей затерян,

         Порой доступен их страстям,

         Поэт, я знаю, суеверен,

         Но редко служит он властям.

         Перед кумирами земными

         Проходит он, главу склонив,

         Или стоит он перед ними

         Смущен и гордо-боязлив.