Она прекратилась, когда дверь комнаты открылась, и на пороге возник молодой мужчина лет тридцати, смуглый, хорошо одетый, в последнее время чуть располневший – по крайней мере, так показалось Бондареву, когда он наткнулся на Акмаля в миланском аэропорту.

Акмаль поморщился при виде обмякшего тела на стуле. Запах крови и достаточное количество самой крови на полу удержали его на пороге.

– Как свинья, – кратко сказал Акмаль по поводу трупа своего бывшего коллеги.

– Он так ничего и… – проговорил один из парней, изрядно вспотевший во время процедуры проверки.

– Я всё слышал, – несколько разочарованно сказал Акмаль. – Это хорошо, что он не работал на наших врагов. Но я всё равно не смог бы ему доверять. Зато информация проверена, – он усмехнулся и подмигнул мертвецу. – Проверена по полной программе.

Акмаль развернулся и торопливо зашагал по коридору. Теперь ему нужно было срочно сделать несколько телефонных звонков.

Пять часов спустя, когда эти звонки были сделаны, согласие получено, примерная смета посчитана, каналы финансовых траншей определены, планы санкционированы, прочие вопросы урегулированы…

Тогда Акмаль подумал о Чёрном Малике. Если конкретно, то Акмаль подумал о том, что есть время вкладывать деньги и есть время получать дивиденды со вкладов.

Теперь эту нехитрую, но приятную мысль надо было довести до сведения Чёрного Малика. Акмаль снял трубку аппарата спутниковой связи.

Глава 25

Алексей Белов: поездка на природу

1

– Видишь здесь кого‑нибудь знакомого? – с деланым равнодушием спросил Харкевич.

– Да, – сказал Алексей. – Я знал этого парня. Когда он был жив.

– А за что же ты его сделал неживым? Денежки не поделили?

– Я его не убивал. Я его просто ударил, чтобы он не выделывался.

– Но он мёртв. Я не прокурор, я не обвиняю тебя, я просто говорю тебе о факте – этот парень, твой приятель, он мёртв. Ты зашёл в мастерскую – он был жив. Ты вышел – и он стал мёртвым. Свидетели имеются. Вывод: ты его убил.

Алексей исподлобья посмотрел на Харкевича. Тот был вежлив, доброжелателен и напрашивался на то, чтобы ему свернули шею. Оказалось, что все гораздо сложнее, чем Алексей думал поначалу. Только бы не налепить ошибок, как с Мишей. А то исправлять замучаешься.

Он снова просмотрел фотографии, но уже более внимательно. И усмехнулся.

– Там есть что‑то смешное? – удивился Харкевич. – А я как‑то не заметил…

– Смешно уже то, что вы стараетесь подцепить меня на крючок. Я и так готов с вами работать, безо всякого шантажа. А потом… – Алексей ткнул пальцем в снимок. – Он лежал немножко по‑другому. И подушка на диване лежала немного по‑другому. Вы будете смеяться, но кто‑то зашёл в мастерскую после меня, взял подушку и придушил Мишу. А потом сделал снимки.

Алексей вопросительно посмотрел на Мамонта. Тот выдержал этот взгляд и молча стоял с непроницаемой физиономией, пока Харкевич не произнёс с одобрением:

– Мозги работают.

Мамонт немедленно расслабился и шумно загыкал, также выражая своё одобрение Алексею.

– А тебе, Мамонт, замечание, – оборвал его веселье Харкевич. – Неаккуратно. Грубо.

– И все для того, чтобы иметь на меня компромат? – продолжал недоумевать Алексей.