– Да‑да, – механически согласился Харкевич. Но мысли его уже мчались в другом направлении. – И там же этот мальчик… Этот его гребаный помощник, который не уследил… Он тоже может кое‑что знать…

– Разумно рассуждаешь, – Морозова соскользнула с крышки стола. – Остальное додумаешь по дороге. Поехали.

– Поехали, – Харкевич кинулся вслед за Морозовой, прекрасно понимая, что спасением для него могут быть только быстрые и успешные действия по ликвидации проблемы, которую он сам себе создал.

В коридоре Морозова пропустила его вперёд, а сама свернула в свой кабинет, где сменила лёгкие итальянские полуботинки на серьёзную армейскую обувь, когда‑то безвозвратно потерянную на складах НАТО. Расположенная за Кольцевой дорогой резиденция покойного Левши была окружена местами столь непролазными и дремучими, что в иной обуви туда соваться и не стоило. Поверх майки Морозова надела кожаную куртку, в одном из карманов которой лежал глушитель к «парабеллуму». Сам «парабеллум» находился в чёрной наплечной сумке, которую Морозова намеревалась взять с собой. Помимо оружия, в сумке имелась видеокамера, и если про видеокамеру Морозова знала точно, что та ей понадобится, с оружием были возможны варианты.

Потому что инструкции, данные ей сверху, гласили – действовать по обстановке.

И именно Морозова должна будет решить, что там за обстановка. И сколькими выстрелами эту обстановку можно улучшить.

3

Джип съехал с дороги и осторожно втиснулся между сосен. По крыше и бокам застучали ветки. Метров через двадцать Морозова заглушила мотор – теперь машина была невидима со стороны дороги.

– Пошли, – скомандовала она, потянув к себе сумку. Харкевич энергично выпрыгнул из джипа, сделал пару шагов и вляпался по щиколотку в вязкую, влажную грязь. Морозова усмехнулась и прошла мимо. Харкевич громко высказал своё мнение по поводу этого незапланированного выезда на природу вообще и насчёт грязи в частности, но никто не обратил внимания на его слова. Поэтому Харкевичу пришлось торопливо вытаскивать туфлю из грязи, наскоро счищать с неё чёрные комки и бежать вдогонку за остальными. Остальных, не считая Морозовой, было трое – Мамонт, Алексей и худой бородатый мужчина лет сорока, который запрыгнул в джип в последний момент перед отъездом и имел при этом очень кислое выражение лица. Судя по всему, подобные выезды не входили в круг его обычных обязанностей.

Мамонт шёл первым, прокладывая путь посреди леса. За ним шёл Алексей, который совершенно не имел понятия – куда они идут и зачем. Но раз уж он попал в эту команду, ему оставалось только подчиниться общим правилам игры. Чем‑то это было сродни армейской дисциплине, и Алексей даже почувствовал некоторое облегчение – не нужно было думать самому: просто делай, что говорят. И все.

Было немного странно, что командиром маленького отряда является женщина – та самая, что шла за Алексеем и не спускала с него глаз. Та самая, что когда‑то встретила Алексея в «Макдоналдсе» и поразила его своей немыслимой самоуверенностью. Та самая, которую Алексей совершенно заслуженно обозвал стервой.

Теперь она быстро и почти бесшумно шагала за ним, и Алексею начинало казаться, что Морозова – так её звали – имеет некоторое право на такую самоуверенность. Во всяком случае, за рулём джипа или посреди леса она выглядела столь же собранной, спокойной и подготовленной, как и в стенах своего офиса. Харкевич и тот тощий бородач производили куда более жалкое впечатление. С лица бородатого мужчины не сходило страдальческое выражение, он то и дело спотыкался и норовил отстать. Харкевич раз и навсегда был выведен из себя трагедией с туфлей. Алексей пока не понимал, зачем нужно было тащить в лес этих двоих, но, видимо, начальство имело свои резоны.