Она выпила лекарство, думая о том, что неплохо бы на какое-то время отключиться.

– Спасибо, - сказала она, когда Чарлз вытер ей рот. Он смотрел на нее с такой нежностью и беспокойством, что у нее заныло сердце, а затем…

А затем ей пришла в голову одна мысль. Ведь, говорят, исправившиеся повесы становятся великолепными мужьями. Почему, черт возьми, она не может наставить его на путь истинный? Она раньше никогда не отступала, если ей бросали вызов. Почувствовав прилив вдохновения от этой мысли, а возможно, и легкое головокружение после приема опия, Эллиловернула голову к Чарлзу и спросила:

– А когда же я узнаю, что заключено в таинственном седьмом пункте?

Он с некоторой тревогой посмотрел ей в глаза.

– Я не уверен, что ты сейчас готова его выслушать.

– Вздор! - Она улеглась поудобнее и озорно улыбнулась. - Я готова ко всему.

Похоже, ее слова озадачили Чарлза. Он нахмурился, взял флакон с настойкой опия и с любопытством посмотрел на него.

– Я думал, после этого тебе захочется спать.

– Спать мне не хочется, но чувствую себя я гораздо лучше.

Он снова перевел взгляд с Элли на флакон и осторожно сказал:

– Вероятно, я должен себя ущипнуть.

– Я сама могу ущипнуть тебя, - хихикнула Элли.

– Теперь я понимаю: ты приняла слишком много лекарства.

Чарлз сложил на груди руки, наблюдая за тем, как она зевнула. Элли вызывала у него беспокойство. Казалось, она шла на поправку - и вдруг в глазах появились слезы, а вот сейчас… Если бы он не знал ее получше, то подумал бы, что она собралась обольстить его.

Это вполне согласовывалось с тем, что он написал в седьмом пункте, хотя ему не хотелось демонстрировать свои любовные намерения сейчас, когда она пребывала в несколько странном состоянии.

– Пункт седьмой, пожалуйста, - настойчиво повторила Элли.

– Может быть, лучше завтра… Элли надула губы.

– Ты сам говорил, что хочешь развлечь меня. Ну так знай: тебе не удастся меня развлечь, пока я не узнаю, что заключено в седьмом пункте.

Чарлз и подумать не мог, что он не сумеет прочитать этого вслух. Элли вела себя так странно, что было бы нечестно воспользоваться этим обстоятельством.

– Вот, - сказал он, ужасаясь тому, что слышит смятение в собственном голосе, и немного сердясь на себя за это. Что с ним происходит? Кажется" его приручили и одомашнили. - Ты можешь прочитать это сама, - хмуро добавил он.

Чарлз положил перед ней листок и наблюдал за тем, как она пробежала его глазами.

– Вот так да! - воскликнула она. - А это возможно?

– Уверен, что вполне возможно.

– Даже в моем состоянии? - Она вытянула вперед руку. - Ага. Думаю, ты поэтому и говоришь об этом…

Чарлз, не скрывая самодовольства, увидел, как густо покраснели щеки у Элли.

– И что ты скажешь, дорогая?

– Я даже не знала, что такие вещи можно делать ртом, - пробормотала она.

Губы Чарлза растянулись в медленной улыбке - в нем пробудился повеса. Гораздо приятнее чувствовать себя в своей тарелке.

– Есть и много других способов…

– Ты расскажешь мне о них позже, - поспешно прервала его Элли.

Веки его стали тяжелыми.

– Или, скорее, покажу это тебе. Он готов был поклясться, что Элли расправила плечи, когда сказала или, вернее, выдавила из себя:

– Ну хорошо.

А может быть, не выдавила, а выкрикнула. В любом случае она была явно напугана.

А затем она зевнула, и Чарлз понял, что не имеет большого значения, напугана Элли или нет. Новая доза опия начала действовать, и Элли должна была вот-вот заснуть.