|
Он знал, что это значит - нечто вроде интеллектуального женского монастыря, высшая религия разума, там слушатели отрекались от мира в стремлении найти - как можно описать это состояние? Нирвана? Нет, стасис, может быть, мир, равновесие. Он знал о бессмертных больше, чем они, вероятно, подозревали. Он сознавал, насколько может знать короткоживущее существо, как совершенна жизнь, которая будет продолжаться тысячу лет. Их жизнь становилась частью огромной, но единой мозаики, создаваемой, впрочем, из тех же элементов, что и обычная жизнь. Вы можете прожить тысячу лет, но секунда всегда остается секундой. И периоды созерцания необходимы, чтобы сохранить душевное равновесие. - Ну и что же с вольным товарищем? - хрипло спросил Сэм. Он знал, что общественный интерес сосредоточен сейчас на Роберте Хейле, последнем воине. Глубокая неудовлетворенность, вызывавшая стремление ко всему примитивному, привела к тому, что вольный товарищ, затянутый в синтетическое великолепие, овладел всеми умами. Все готовы были принять его проект колонизации поверхности. Или, вернее, думали, что готовы. Пока весь проект оставался на бумаге. Когда дело дойдет до настоящей борьбы с дикой яростью, которой была континентальная Венера, - что ж, реалисты подозревали, как совсем по-другому может обернуться дело. Но сейчас крестовый колонизационный поход Роберта Хейла был принят с неразумной радостью. - Что с ним? - повторил Захария Харкер. - Он не сработает. Как вы думаете, Сэм Рид? Сэм нахмурился. Он фыркнул и покачал головой, не беспокоясь о словах. Он осознавал свое растущее желание вызвать несогласие среди этих равных цивилизованных бессмертных. - Выйдя из созерцания, - сказала Кедра, - я обнаружила, что проект вольного товарища - самое интересное из случившегося. И самое опасное. По многим причинам мы считаем, что сейчас попытка колонизации будет гибельной. - Почему? Захария Харкер наклонился над столом, чтобы поставить напиток. - Мы еще не готовы, - спокойно сказал он. - Требуется тщательная подготовка, психологическая и технологическая. А мы гибнущая раса, Сэм. Мы не можем позволить себе ошибку. А этот проект вольного товарища обречен на неудачу. Его нельзя допустить. - Он поднял брови и задумчиво посмотрел на Сэма. Сэм сощурился. у него появилось неприятное чувство, будто этот глубокий спокойный взгляд может прочесть в его лице больше, чем он хотел. Ничего нельзя сказать об этих людях с уверенностью. Они слишком долго живут. Возможно, они слишком много знают. Он грубо сказал: - Вы хотите, чтобы я убил его? В маленьком помещении на мгновение повисло молчание. |
