|
Все знали это и знали почему. Швеция уже полтора века сохраняла нейтралитет и была единственной скандинавской страной, не вступившей в НАТО. У нее не было военных союзников, хорошо обученной и опытной армии и практически никакой защиты против возможной агрессии со стороны СССР. Поэтому Советы рассматривали ее как первый объект для аннексии в случае возникновения войны в Европе. Когда русские подлодки впервые были замечены в территориальных водах Швеции, шведское правительство решило соблюдать нейтралитет и по отношению к подобным актам. Вскоре Советы осознали свою безнаказанность полностью, и вместо подлодок “карликов” к шведским берегам потянулись атомные субмарины. Это было слишком даже для миролюбивых потомков викингов – для охраны побережья были высланы сторожевые корабли, которые, впрочем, патрулировали берега в безопасной трехмильной зоне, не мешая советским подлодкам, но в то же время являя в глазах всего мира живой укор тайной и растущей советской агрессии.
Каждый раз русской подлодке позволялось безнаказанно уйти, хотя шведские законы требовали ее ареста за шпионскую деятельность. Не конфликтовать с Советским Союзом – такова была политика правительства. И когда стало известно, что генерал Рольф потопил таки подводную лодку русских, это вызвало в правительственных кругах немалое замешательство. Премьер министр уже сочинял текст официального извинения, которое намеревался отправить в советское посольство; существовал даже проект понизить генерала Рольфа в звании за нарушение официальной политики нейтралитета, которая спасла Швецию от участия во второй мировой войне. О том, что нейтралитет не избавил Швецию от предоставления нацистам своей территории для вторжения в соседнюю Норвегию, вспоминать не любили. Но ответных мер со стороны Советов не последовало, и тогда шведское правительство рискнуло объявить о победе. За одну ночь генерал майор Рольф превратился из преступника в национального героя. Прошло полгода после Битвы в Стокгольмской гавани, а генерал продолжал получать награды, подарки и почести. Письма от восторженных школьниц приносили каждый день в двух мешках. Его квартира с видом на Кунгетадгарден стала похожа на склад почтового отделения. И если бы генерал Рольф знал, что в самолете “САС” к Стокгольму сейчас приближается носитель традиции гораздо более древней, чем шведский нейтралитет, собираясь принять в отношении его, генерала, меры отнюдь не нейтрального характера, он бы в двадцать четыре часа покинул любимую Швецию, ища убежища в более сильном государстве. Пусть бы даже им оказался Советский Союз.
* * *
Свой элегантный черный “ситроен” лорд Гай Филлистон поставил на персональную стоянку перед домом номер десять на Даунинг стрит. Сегодня день начался неудачно: лорд Гай заметил, что во время короткого путешествия на Даунинг стрит из его кабинета в штаб квартире секретного департамента британской разведки его трубка потухла. Такие вещи обычно раздражали его. – Так ее мать! – не замедлил выразить лорд Гай свое раздражение. Он выбил трубку – прекрасный образец работы семнадцатого века, украшенный мастерски вырезанной головой Анны Болейн, – набил ее снова и зажег. Сухой виргинский табак занялся быстро, и лорд Гай глубоко затянулся – перед предстоящей беседой нужно было успокоиться. Отчаянно дымя, он поднялся по ступеням к простой деревянной двери с золотой цифрой “10” и несколько раз легонько стукнул в нее медным молотком. Из за двери послышался голос секретаря: – Она ждет вас. Входите, пожалуйста. Секретарь провел его к покрытому темным бархатом дивану в фойе, и лорд Гай, поблагодарив, опустился на сиденье. Обычно ожидание тоже раздражало его, но сейчас несколько лишних минут означали еще несколько затяжек из трубки. Когда секретарь появился в дверях кабинета и с полупоклоном доложил, что премьер министр ждет его, лорд Гай поспешно выбил трубку в стоящую рядом пепельницу и сунул ее в карман. |
