– Он вел себя в высшей степени недостойно! – важно заявил Боня, вживаясь в роль советника и академика. – Этот, с позволения сказать, государь пытался даже покуситься на честь моей будущей невесты.

    – За что и получил по полной программе, – заметил я, и придворные дружно вздрогнули. – Не без моей помощи.

    – А в качестве моральной компенсации за свое недостойное поведение подарил бедной девушке свой перстень, который теперь хочет вернуть назад. Жадина! – вздохнула Эльза.

    – Ну, значит, и пошлем соседушке мой большой привет и выговор за нехорошее поведение! – расхохотался князь.

    – Но международная обстановка… – снова встрял Марк.

    – Все! Решено! – прервал князь тоном, не терпящим возражений.

    – Перстень я могу вернуть, – пожала плечами Эльза. – А еще хорошо бы послать ему в подарок плетку! В качестве приятного напоминания.

    – Ого! Потом расскажете! – заинтересовался правитель. – Зовите посланника.

    Герцогский посол с распухшей щекой вошел в зал и мрачно оглядел присутствующих. После произошедшего инцидента он выглядел далеко не так уверенно, как раньше.

    – Значит, вот наше решение! – объявил князь. – В выдаче отказать за недоказанностью преступления. А за перстнем может приехать, милости просим! И если еще раз оскорбит в своих писульках моих подданных, мало не покажется! – Он поднял свой кулак и несколько секунд им любовался.

    – Герцог будет очень недоволен! – ледяным тоном произнес посол и повернулся, чтобы уйти.

    Ступай домой, посланник дерзкий!

    Тебя послал правитель мерзкий! -

    поспешил выкрикнуть ему вслед Аполлинарий, который, кажется, мог зарифмовать на ходу все что угодно.

    – Ой! А в погребе, недалеко от границы, еще один герцогский посол сидит! – вдруг вспомнила Эльза, когда дверь закрылась.

    – Интересно! Не везет им у нас! – хохотнул князь, потирая руки. – Рассказывайте!

    ГЛАВА 22, И ПОСЛЕДНЯЯ,

    в которой меня изгоняют домой

    Весь вечер прошел за рассказами. Князь забросил государственные дела и выслушивал повествование о наших похождениях. У Бони все выходило чересчур нравоучительно, у Эльзы – эмоционально. К тому же они не были в курсе подоплеки всех событий, и только ваш покорный слуга имел о них полное представление. Смекнувший это правитель даже попросил меня изложить наши приключения на бумаге, чем я теперь и занимаюсь. Вот только не знаю, смогу ли я ему когда-нибудь вручить эти записки. Писать, кстати, приходится на земном материале (иначе же никто ничего не увидит!), а люди пока не изобрели даже элементарных пишущих машинок.

    На следующий день князь собирался порасспросить меня о жизни демонов, и я не знал, как выкручиваться. Дело в том, что это вообще-то тайна, причем за ее разглашение наказать могут сурово, это вам не вмешательство в людские дела. Поэтому мне приходилось пока что обходиться самыми общими словами.

    Но тут на помощь пришел Боня. Он вдруг хлопнул себя по лбу и запричитал:

    – О горе мне! Где же была моя память!

    – Что случилось? – забеспокоилась Эльза, опасаясь, что наш монашек отыскал еще какое-нибудь препятствие к долгожданному браку.