|
Деций Пора нам уходить. Кассий Да, вместе выйдем; Брут впереди, а мы за ним; пусть видят, Что в Риме нет сердец смелей и лучше. Входит слуга. Брут Кто там идет? Антония посланец. Слуга Так, Брут, велел мой господин склониться, Так Марк Антоний приказал мне - пасть И, распростершись, так тебе сказать: Брут благороден, мудр, и храбр, и честен; Велик был Цезарь царствен, смел и добр. Скажи, что Брута я люблю и чту, А Цезаря боялся, чтил, любил. И если Брут дозволит, чтоб Антоний Мог невредим к нему прийти узнать, Чем Цезарь заслужил такую смерть, То Брут живой ему дороже будет, Чем мертвый Цезарь, и себя он свяжет С судьбой и делом доблестного Брута Среди опасностей и смут грядущих Как верный друг. Так говорит Антоний. Брут Он - римлянин и доблестный и мудрый, Его всегда я чтил. Скажи, что если он придет сюда, То все узнает и, ручаюсь честью, Уйдет нетронут. Слуга Он сейчас придет. (Уходит.) Брут Я думаю, он станет нашим другом. Кассий О, если б так. Его я опасаюсь, И, как всегда, предчувствие мое Меня в том не обманет. Входит Антоний. Брут Вот он идет. Привет, о Марк Антоний! Антоний Великий Цезарь! Ты лежишь во прахе? Ужели слава всех побед, триумфов Здесь уместилась? Так покойся с миром. - Все ваши замыслы мне неизвестны, Кому еще хотите кровь пустить; Коль мне, то самый подходящий час - Час смерти Цезаря, и нет оружья Достойнее того, что обагрилось Чистейшею и лучшей в мире кровью. Прошу вас, - если вам я неугоден, Пока дымятся кровью ваши руки, Меня убейте. И тысячелетье Прожив, не буду к смерти так готов; Нет места лучшего, нет лучшей смерти, Чем пасть близ Цезаря от ваших рук, От вас, решающих все судьбы века. Брут Антоний, смерти не проси у нас. Мы кажемся кровавы и жестоки - Как наши руки и деянье наше; Но ты ведь видишь только наши руки, Деяние кровавое их видишь, А не сердца, что полны состраданья. Лишь состраданье к общим бедам Рима - Огонь мертвит огонь, а жалость - жалость - Убило Цезаря. Но для тебя Мечи у нас притуплены, Антоний, И наши руки, также как сердца, В объятия тебя принять готовы С любовью братской, с дружбой и почетом. Кассий В раздаче новых почестей и ты С другими наравне получишь голос. Брут Будь терпелив, пока мы успокоим Народ, который вне себя от страха. Тогда мы объясним тебе причины, За что я, Цезаря всегда любивший, Его убил. Антоний Я знаю вашу мудрость. Кровавые мне ваши руки дайте; И первому, Марк Брут, тебе жму руку; Второму руку жму тебе, Кай Кассий; Тебе, Брут Деций, и тебе, Метелл; И Цинне, и тебе, мой храбрый Каска; Последним ты, но не в любви, Требоний. Патриции - увы! - что я скажу? Доверие ко мне так пошатнулось, Что вправе вы сейчас меня считать Одним из двух - иль трусом, иль льстецом. О, истинно тебя любил я, Цезарь! И если дух твой носится над нами, То тягостнее смерти для тебя Увидеть, как Антоний твой мирится С убийцами, им руки пожимая Здесь, о великий, над твоим же трупом! Имей я столько ж глаз, как ты ранений, Точащих токи слез, как раны - кровь, И то мне было б легче, чем вступать С убийцами твоими в соглашенье. Прости мне, Юлий. Как олень затравлен, Ты здесь лежишь, охотники ж стоят, Обагрены твоею алой кровью. Весь мир был лесом этого оленя, А он, о мир, был сердцем для тебя. |
