-  Свечку оставь, она мне пригодится.

    Она передала мне свечу и исчезла вслед за матерью, Я подошел к дефлорируемой девственнице. Марья лежала, крепко зажмурив глаза и не шевелилась.

    -  Что, страшно? - ласково спросил я.

    -  Страшно, - ответила она.

    -  Может быть, тогда не стоит сегодня, как-нибудь в другой раз?

    -  Не, пусть, чего уж, - с тяжелым вздохом, ответила она.

    Ощущения от того что тут происходит, у меня было не самое приятное. Да и девушка нравилась мне меньше матери и сестры. Однако нужно было выполнять обещание, и я лег рядом. Марья сжалась и немного отодвинулась с середины лавки.

    -  Ты расслабься, - попросил я, но она мудреное слово не поняла и приоткрыла левый глаз пытаясь понять что я от нее хочу.

    -  Ляг свободнее и ничего не бойся, - поправился я. - Я постараюсь осторожно.

    Теперь передо мной встал вопрос, целовать ее или нет. Все-таки она вроде как клиентка и никакие чувства нас не связывают, с другой стороны она девушка, значит существо деликатное, требующее ласки. Это обстоятельство и решило проблему.

    Я обнял Марью за плечи, приподнял и поцеловал в губы. Она неожиданно для меня ответила, причем, вполне горячо и умело. Это было странно.

    -  Убери свечу, мне свет глаза режет, - попросила она, когда кончился наш долгий поцелуй.

    -  Ладно, - согласился я и задул светоч.

    Теперь в полной темноте она повела себя совсем необычно, вдруг обняла меня с такой страстью, что я невольно поддался на порыв и ответил тем же. Теперь я целовал ее безо всякого внутреннего насилия.

    -  А больно не будет? - громко спросила она, притягивая меня к себе.

    Ответить я не успел, она вдруг пронзительно вскрикнула. Причем совершенно не по делу, мы с ней еще только обнимались.

    -  Маруся, ты как? - дрожащим голосом спросила из-за печки мать.

    -  Ничего матушка, терплю, - ответила та голосом жертвы, - такая видно наша женская доля!

    Я уже понял, что происходит, и ломать ей игру не стал, зато сам стал действовать безо всякой опаски. Скоро предположение подтвердилось. Если девушке и было больно то не сейчас, а много раньше. Она оказалась не только страстной, но и вполне умелой для своего времени. Во всяком случае, скоро вошла в такой раж, что мне стало неловко перед слушательницами. Не знаю, что думали родственницы за печкой, слыша ее стоны, надеюсь, не подозревали меня в садизме и вивисекции.

    -  Еще хочу, - тихо в самое ухо, сказала Мария, когда я оставил ее в покое.

    -  А как же Даша?

    -  Нашел о ком думать, подумаешь царица! - небрежно ответила она. - Ей и без тебя такого добра хватает!

    Я принял информацию к сведению, но чтобы не провоцировать новый скандал, благоразумно потянул девушку с лавки. Она неохотно встала.

    -  Все? - подала голос мать. - Как ты, милая?

    -  Ой, матушка, что вы такое спрашиваете, у меня все так болит! Нежели все женщины такие муки принимают?

    Мать скорбно хмыкнула, подтверждая скорбное предположение дочери. Теперь держать матушку с Дарьей за печкой не имело смысла, и я разрешил им вернуться на нашу половину. Младшая опять вздула угли и зажгла свечу. Зачем это им понадобилось, я понял только после того, как они начали рассматривать перину. Как говорится, доверяй, но проверяй! Однако к разочарованию младшей сестры, у старшей с невинность оказалось все в порядке.