-  Доченька, умница моя, - сказала умиленная матушка и приняла безгрешное чадо в свои объятия.

    Что доченька действительно умница, я теперь тоже не сомневался. Мне осталось проверить, как будет выкручиваться младшая. Взоры обеих дам, прошедших тяжкое испытание, остановились на ней, бледной и испуганной. Во всяком случае, свеча в ее руке заметно дрожала.

    -  Теперь ты, Дашутка! - сказала мать и открыла ей свои объятия. Страдалица, вскрикнула и не преминула укрыть пылающее лицо на мягкой материнской груди. - Что делать, придется и тебе через это пройти! Может Господь смилостивится над нами, и ты станешь матерью Спасителя!

    -  Нет, мама, нет, я боюсь! - ответила дочь, прижимаясь к матушке. - Мне стыдно!

    -  Ничего, ничего, такова наша женская доля. И мне было стыдно, но что поделаешь, смирилась и вас с Марьюшкой родила! Иди, ложись…

    -  Вы может быть, сначала меня спросите? - поинтересовался я. - Кажется, и я в этом деле тоже участвую! Вы что думаете, я вам… ну в общем, мне тоже нужно отдыхать, так что сеанс откладывается. Пусть Даша сегодня спит спокойно!

    Дарья не поняла, что откладывается, но мысль уловила и тотчас отступила от матери. Свеча в ее руке дрожать перестала.

    -  Как это спать! Мама, ну почему, всегда так! Машке всегда все самое лучшее! Я разве виновата, что моложе ее на два года!

    -  Какие два года! - вскинулась Мария. - Ты, сестричка, видно считать разучилась! Я тебя живо научу!

    Она уже уперла руки в бока и выставила вперед ногу. Пришлось мне броситься на амбразуру.

    -  Все, все! Больше ни слова. Вы обе, марш за печку, а ты, Дарья, ложись на лавку, - закричал я, представляя, что сейчас здесь начнется. Надо так надо! Нам ли большевикам бояться трудностей! Родина скажет надо, коммунисты ответят - есть! Дадим стране угля хоть мелкого, но много!

    Глава 7

    Нет, не по Сеньке оказалась эта шапка! Проснулся я совсем поздно и тотчас побежал на двор. Нужда заставила. Выскочил из избы и кинулся, было, на зады в укромное место, а тут возле крыльца сидят на завалинке в ряд девицы и смотрят на меня во все глаза. Пришлось как человеку деликатному и воспитанному, умерить пыл и пойти тихим шагом, так, будто просто вышел прогуляться. Иду, а сзади четверо крестьян с вилами пристроились. То ли охраняют, то ли конвоируют.

    -  Далеко собрались? - спрашиваю.

    -  До ветра, - говорит один из них, который побойчее.

    -  Ну, ну, - ответил я и бегом в кусты к забору. Они следом. Добежали. Стоят и смотрят. Кто в армии служил, тому такие дела по барабану, там все делается, открыто, по уставу, поневоле привыкнешь.

    «Ладно, - думаю, - нравится смотреть, смотрите».

    -  Погода-то, - говорю, - нынче, ничего, разгулялась.

    Мужики задрали бороды к небу и уставились на небесную синь с редкими облаками. Пусть, хоть туда смотрят, чем на меня.

    Я хотел им еще что-нибудь полезное показать в окружающем ландшафте, но нужда в этом отпала. Поддернул свои шелковые штанишки и пошел назад. Они, следом, идут молча, с сознанием возложенной на них высокой миссии.

    Девицы, когда я вернулся к избе, встали с завалинки и разом поклонились. Стоят в ряд, душ десять.