-  Бьют иродов! - с восторгом закричал он, мельком глянул на заколотых казаков и побежал в гущу сражения.

    Я отправился следом, бдительно глядя по сторонам. Упиваться битвой и пролитой кровью в мои жизненные принципы не входило. Кажется, это оказалось мудрым решением, потому что, когда на меня наскочил здоровенный казак в папахе набекрень, с кривой турецкой саблей, я хладнокровно парировал его удар и сам полоснул по голове сверху вниз. Однако и он оказался не последним фехтовальщиком, легко ушел от моего клинка. Потом ударил он, пытаясь обманным движением пробиться сквозь мою звенящую сталь. Я увернулся и так же неудачно ответил контратакой. Стало, похоже, что коса нашла на камень. Теперь мы, злые от неудач, стояли друг против друга, и каждый не решался начать первым.

    -  Ты кто такой будешь? - вдруг, спросил он.

    -  Так, мимо проходил, - ответил я, не давая себя отвлечь от боя.

    -  По шапке, вроде, басурман, по одежде наш, казак. Да и дерешься знатно.

    -  Правильно угадал, я запорожец, прискакал наказать вас за подлость!

    По его лицу пробежала тень. Потом он резко повернул голову и посмотрел в сторону. Я ожидал чего-то подобного, но не успел отреагировать атакой, он же в уверенности, что смог заставить меня отвлечься, сделал отработанный выпад. Я следил за его рукой, вовремя отклонился, и сам воткнул клинок в левую сторону его груди. Казак вскрикнул и отшатнулся назад. Это было последнее, что я запомнил в том бою.

    Потом, мне рассказали коровинские крестьяне, что меня сзади ударили по голове. Подобрали меня рядом с заколотым казаком. Сначала они подумали, что я убит, потом заметили признаки жизни и с другими раненными привезли в ближнее село.

    Судя по всему, пока я «упивался радостью победы» над опытным противником, кто-то сзади рубанул меня саблей по голове. Спасла мне жизнь татарская шапка с металлическим вкладышем. Клинок разрубил ее пополам, но только слегка рассек голову. Удар был такой силы, что я, упал и надолго потерял сознание…

    В тот момент, когда я пришел в себя, ничего этого понятно не знал. Лежал и пытался понять, куда попал. В голове крутились какие-то отрывочные воспоминания, никак не соединяясь в единое целое. Скрипнула входная дверь.

    -  Водицы испить не хочешь? - спросила, входя в избу, женщина в темном бесформенном сарафане, с замотанной до глаз черным платком головой, как я решил здешняя хозяйка.

    -  Нет, не хочу, - с трудом произнося слова, отказался я. Голова у меня гудела, в глазах плыли черные точки, самочувствие было соответствующее. - Что со мной?

    -  С тобой-то? Ничего. Лежишь на лавке.

    Формально она была права, я действительно лежал на лавке в закопченной избе. Что это за изба и я как сюда попал, было непонятно. Попробовал вспомнить, но ничего кроме боя в лесу, в памяти не осталось.

    -  Меня ранили? - уточнив, переспросил я.

    -  Тебя? - переспросила она, подошла к лавке и будто видела впервые в жизни, долго рассматривала. Потом вздохнула и согласилась: - Похоже, что так. Ты водица испить не хочешь?

    -  Нет, не хочу.

    Я прислушался к собственным ощущениям. Отчетливо болела только голова. Подняться и проверить, что со мной, сил еще не было, тогда я спросил, уточнив вопрос:

    -  Ранили меня в голову?

    -  В голову? - опять она повторила мои последние слова. - В голову, а то еще куда! Так ты водицы испить, значит, не хочешь?

    -  Здесь есть кто-нибудь из Коровино? - не ответив на сакраментальный вопрос, спросил я.