Был декабрьский вечер, около десяти часов, когда в моей квартире неожиданно раздался звонок в дверь. Как ни в чем не бывало, я подошел к двери, посмотрел в «глазок». За дверью стояли три человека. Один из них был в милицейской форме, двое  —  в штатском. В руках они держали листки бумаги. Я понял, что это пришли за мной.

 —  Кто там?  —  спросил я.

 —  Нам вы нужны, —  и незнакомцы назвали мою фамилию.  —  Мы пришли для выполнения следственных действий.

 —  А официальные документы у вас есть?  —  поинтересовался я.

 —  Да.  —  И через «глазок» показали мне удостоверение сотрудника милиции. Но мне необходимо было потянуть время.

 —  Скажите, а из какого вы отделения милиции?

Они назвали мне номер.

 —  Я пойду узнавать, действительно ли вы оттуда,  —  сказал я. На самом же деле, чувствуя, что может произойти что-то опасное, я первым делом позвонил своему коллеге адвокату Валерию Шумкову, живущему рядом со мной, и попросил немедленно приехать. Затем я сделал еще несколько звонков и стал думать, какие бумаги по моим клиентам мне необходимо спрятать.

В дверь продолжали звонить. Я подошел снова к двери и поинтересовался:

 —  А у вас есть соответствующее разрешение прокуратуры на выполнение ваших следственных действий?

 —  Да, есть.

 —  И чье это разрешение?

 —  Прокурора Хорошевского района.

Я сразу сник. Дело в том, что в Хорошевском районе у меня было четыре или пять уголовных дел, и Хорошевская прокуратура имела на меня зуб, поскольку несколько дел я просто им разрушил.

Особенно скандальным было последнее дело  —  сына помощника одного из вице-премьеров нашего правительства, который обвинялся в рэкете. На самом деле парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными работниками двигали непонятные причины, и они стали его «упаковывать» по полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему одновременно и владение оружием, и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.

«Скорее всего,  —  думал я,  —  это месть за то, что я направил жалобы на них в Генеральную прокуратуру».

Я тянул время. Вскоре приехал мой коллега. Я через дверь попросил его проверить документы и, главное  —  разрешение на обыск. Мой коллега проверил все и сказал, что документы у них в порядке. Только тогда я открыл дверь.

Вошли трое людей, двое в гражданском, один в форме сотрудника милиции, как я понял, наш участковый. Они сразу прошли на кухню и разложили свои бумаги для заполнения. Я попросил предъявить документы, зная хорошо, что у многих работников милиции удостоверения просрочены, так как не хватает «корочек». А удостоверение действительно лишь в течение одного года. У одного из них  —  работника Московского уголовного розыска  —  оказалось именно такое просроченное удостоверение. Я сразу возмутился:

 —  Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в уголовном розыске?

 —  Да нет, понимаете, у нас трудно с «корками»…  —  начал оправдываться оперативник и тут же достал из бокового кармана какой-то листочек бумаги с печатью, где было написано, что данное удостоверение является действительным и продленным на такой-то срок.

 —  Это не документ,  —  сказал я ему,  —  здесь нет вашей фотографии.

Но я понимал, что идти на прямой конфликт с людьми, которые будут производить обыск в моей квартире, нет никакого смысла.